Звезда пилота

– Согласен. Покажи, как выглядит твое имя на твоем языке, – отчетливо, как команду биоволновой дуге, передал Бентоль. Над скафандром Звездного Света поднялись и замерли полтора десятка белых звездочек, каждая мерцала в своем ритме. Бентоль запомнил их вид и расположение, потом нацарапал схему углом неработающего микрокомпа на кожуре молодого розового аморфита.

– Теперь сигнал о помощи. Короткий.

Еще десяток звездочек описали замысловатые кривые в воздухе и замерли в ожидании.

– А теперь расположение этой планеты, по-вашему – небесного тела.

То, что было показано вслед за этой просьбой, выглядело настоящим кружевом из звезд. Для того, чтобы запомнить, пришлось смотреть минуты три, одновременно пересиливая страх и рисуя на аморфите, но и это было сделано.

Бентоль наскоро попрощался со Звездным Светом и, подхватив розовый аморфит, вывернутый из земли, захромал к берегу. Обладатель Древней развернулся, и раздвигая аморфиты боками скафандра, поплыл в лес. Страх отступил, из гущи аморфитов вылетел Эо – аванигал не позволил ему далеко улететь. Подросток был готов задать тысячу вопросов, но рассказывать было некогда. Первый должен был срочно вернуться в Сомервиль – допустить еще одно сражение возле Супер-Проксимы было нельзя. И пропустить прилет нового астриона тоже.

20. Дипломатия

Вечерний ливень обрушился на Сомервиль со всей силой – не дождь, а опрокинутый на Стику океан. Потоки воды гремели вдоль дороги, смывая с обочины мелкие аморфиты, времянка будто плыла в бурном ночном море. Бентоль сидел на подоконнике пультовой и смотрел в окно на бурную стикскую грозу. После очередной замены регенератора у него, наконец, ничего не болело. Священный Камень висел у него на груди и глядел пустым черным глазом – Звездный Свет не желал разговаривать. Аморфит со схемами звездной речи был чуть ли не десять раз снят на миражники и микрокомпы, а теперь подсыхал рядом с окном. Процарапанные звездочки становились от этого только четче.

– Так, звезду назовем Астрион, с большой буквы. – говорил Верховер, нетерпеливо поправляя на ухе биоволновую дугу. – Теперь этого высокородного.

Командир сидел за столом в кресле, а срочный рапорт генералу Панину о разговоре Первого с обладателем Древней памяти висел в мираже перед ним. Нарушая режим секретности, вокруг – на стульях, коробках и прямо на полу – расселись участники ночного боя. Командир не пытался выгнать посторонних из пультовой – какие они теперь были посторонние? А может, ему сейчас было не до секретов. Мади, конечно, не хватало, но Бентоль сам отправил ее спать в грузовик, как только вернулся и коротко рассказал о высокородном жителе Астриона. Теперь ей не полагалось ни приключений, ни бессонных ночей. Старики, женщины и дети в лице штурмана Иринга, Рены и Мики тоже спали дома. Марианна устроилась в дальнем углу, наглухо застегнув биоволновой шлем и торопливо что-то вписывая через дугу в микрокомп. Ее не было ни видно, ни слышно, зато остальные шумели, как могли.

– Может, синезвездники? – с сомнением в голосе проговорил Валентин. Он сидел возле двери на коробке с резервным передатчиком.

– Это не слово, а безобразие! – возмутился откуда-то снизу Фери. Поэт опоздал, задержавшись в студии, и теперь сидел на полу.

– С точки зрения написания исторического труда, для обозначения народа его самоназвание является наиболее предпочтительным, – изрек Трагат. – Но для простоты чтения моего труда я предлагаю названия, основанные на понятиях, уже известных жителям Земли. Если существо, называющее себя высокородным носителем наследственной памяти, есть порождение звезды, которую мы именуем Астрионом, то наиболее правильным именем для него будет – астрионид, сын Астриона… А представители низшего сословия могут именоваться астриониками.

– Вот так и оставим! Греческий и латынь, вполне научно! – решительно объявил Арт Вэлли. Командир Верховер молча одобрил, вписал названия в рапорт, в последний раз проверил текст, и отправил его на Супер-Проксиму и в Министерство Обороны.

– Ну вот, теперь можно надеяться, что если новый астрион появится у Супер-Проксимы, сразу громить бампами его не станут. Панин – человек серьезный, – проговорил он, подождав, пока сообщение уйдет. – Но какое же всюду самомнение, какая спесь! Высшие, полноправные, великие… Одни старательно сдают экзамены на категории, другие живут в каменном веке и считают себя великим народом, эти умники делят на высших и низших две половины общества, каждая из которых не может жить без другой…Выдумывают себе возвышенные имена, а ведь верно сказано у Шекспира – «что в имени тебе моем»! Но не будем отвлекаться. Главное не то, чтобы рапорт приняли на Супер-Проксиме или в министерстве, а чтобы нас поняли на космолете-астрионе!

Все притихли. Бентоль попытался сосредоточиться, что-то мелькнуло в глубине памяти, но тут же пропало.

– Надо решить главное, – продолжал командир,– Сорок лет назад Катастрофа произошла из-за того, что астриониды не поняли наши сигналы.

– Или не захотели понять, – вставил Валентин.