Звезда пленительнаго

— Ну что вы так расстраиваетесь, Владимир Александрович — утешал я его после очередной "пробной расстановки" скульптур в холле. — Честное слово, у вас получились изумительные статуи! Ну сами смотрите, если свет слегка пригасить, то вообще как живые…

— Так-то оно так, но ведь нет в них гармонии! — Владимир Александрович еще раз оглядел зал, где вдоль стен стояли знаменитые ученые. — Вы понимаете, давят они, как статуи командора! А должны воодушевлять, вы же сами это говорили — он с расстройстве сел на стул и застыл на какую-то минуту в позе "роденовского мыслителя".

— Владимир Александрович, — я отвлек его от грустных размышления, осененной внезапной идеей. — А ну-ка, подойдите сюда…

— Ну что теперь?

— А вот смотрите, на меня смотрите — я чуть подвинул стул, с которого встал скульптор, сам уселся на него, левую руку упер в бедро, а правой подпер подбородок. — Вы правы, они, когда стоят, то давят зрителя своим взглядом сверху. А если их посадить?

— А вы знаете, в этом что-то есть… Но тогда…

— Тогда центральную мы передвинем…

— Вы думаете?

В конце августа Беклемишев уехал обратно в Петербург — надеюсь, с новыми идеями, которые он успеет воплотить до следующей осени. Даже, лучше, до следующей весны: мне тоже нужно было кое-что сделать после того, как его работа будет закончена. По крайней мере мы договорились, что последнюю (надеюсь!) "примерку" проведем уже зимой, сразу после Нового года.

А пока… Пока Ваське снова пришлось надолго отложить сварочный аппарат. У меня были запланированы на зимний период несколько поездок (точнее, плаваний), но пришлось отложить. В конце концов, не могу же я лично контролировать все на свете, да и вообще, людям отпуск положен. Хотя бы раз в… сколько лет? Предыдущий у меня был в Уругвае, с Камиллой и девочками…

В Уругвай мы не поехали, но от суровой зимы все же убежали — в Ленкорань. Тоже не экватор, но всяко лучше, чем в продуваемой всеми ветрами степи. Тем более, что в Ленкорани был выстроен небольшой санаторий для моих инженеров, очень уютный. Народу он нравился потому, что это было, вероятно, единственное место, где можно было прямо с ветки сорвать свежий мандарин, покрытый пушистой шапкой снега (мандариновые деревья пришлось везти аж из Бейрута). Не каждый год, но такие вещи почему-то запоминаются и настраивают на позитивную волну…

Отдыхали мы вчетвером: Машка с мелкой Камиллой тоже решили убежать из Звенигорода — там-то разве что шишку заснеженную сорвать можно. Вдобавок дочь наша решила, что раз обещала за "мачехой" присматривать, то обещание нужно особенно выполнить в столь ответственный период жизни. Ну а "для кучи" за единственной родственницей присматривать приехала и Дарья, тут же захватившая управление санаторской кухней. Так что жизнь стала не просто приятной, но еще и очень вкусной…

В ноябре в санаторий приехал и донельзя довольный Иванов с семейством. Африканыч как-то очень незаметно женился на серебряной призерке "гонки века", и теперь Оля, в роли матери троих шустрых детишек, активно передавала опыт "молодому поколению мамаш". Иванов же радовался главным образом потому, что ему удалось "угадать тенденцию": Графтио все же подписал у императора разрешение на строительство Волховской ГЭС и новые гидрогенераторы его завода оказались очень к месту. Заодно он сообщил, что Сергеев в Новгороде выдал первый турбогенератор на двадцать мегаватт. Очень хитрый агрегат получился, там в единый механизм были объединены две турбины (высокого и низкого давления) и два генератора — на шестнадцать мегаватт и на четыре. Правда, на первый агрегат у него в Новгороде ушло почти семь месяцев, но теперь Сергеев клянется, что будет давать минимум по четыре машины в год… Посмотрим.

Доотдыхать у меня все же не получилось: во-первых, сразу после Нового года пришлось срочно мчаться в Сталинград на очередную "примерку" скульптур в университете, а во-вторых… Было и "в-третьих", но "во-вторых" мне показалось очень важным: Линоров нашел для меня "вождя мирового пролетариата". Вот только фамилия его была совсем не Ульянов…

Глава 22

Чёрт Бариссон закончил подсчет выручки за вчерашний день и предавался приятному ничегонеделанью. Впрочем, и утреннее занятие было для него всего лишь формой развлечения: хитрые машины вообще-то заканчивали считать выручку одновременно с закрытием магазинов, а Чёрт вот уже который месяц безуспешно пытался заметить ошибку в "механических" вычислениях. Безуспешно пытался, но надежды не оставлял: ну должна же когда-нибудь хоть одна из этих чертовых машин сломаться!

Но немного грустное настроение Чёрта объяснялась не тем, что ему снова не удалось подловить счетные механизмы, а тем, что Чёрт все больше убеждался: если компанию не развивать, не строить новых складов и магазинов, то кто-нибудь обязательно перебежит дорогу и сожрет "Голден Игл Корпорейшн". До кого-нибудь обязательно дойдет, сколько прибыли компания имеет на самом деле — и тогда…