Звезда пленительнаго

Первым делом Борис Борисович в сопровождении кучи чиновников приехал в "детский городок" на предмет уличения меня в скрытой работорговле. Однако уличил лишь в том, что в больницах городка, через которые проходили все поступавшие новоселы, врачей насчитывается почти столько же, сколько во всей остальной губернии. Народ-то поступал насквозь больной, так что пришлось пригласить почти сотню врачей-"контрактников"…

Однако наибольший интерес у него вызвал "товар для обмена на детишек" — дрожжевая "каша", которая выделывалась на трех заводах, по сотне тонн в день на каждом. К сожалению, "кислотный" завод в Воронеже из-за нехватки денег получился пока небольшой, даже на эти три завода продукции не хватало — но, с учетом "прошлых изобретений" Юры Луховицкого и нынешних творений Гаврилова и Иванова эти три завода работали на самом высоком технологическом уровне. Герасим Данилович с Африканычем выпускали по два турбогенератора в неделю, по шестьсот пятьдесят киловатт — и с помощью получаемого электричества из воды и соли добывалась щелочь и соляная кислота. Щелочью из сырья вываривалась целлюлоза — а затем она проходила через серную кислоту (на треть превращаясь в сахара), а остатки "дорабатывались" уже соляной кислотой, и из тонны деревяшек или сухого камыша выходило чуть больше полутонны сухих дрожжей. Правда, чтобы все же "выходило", пришлось в знакомом "уголке" — в Кологриве — запустить заводик по выпуску аммиачной селитры, да еще выкопать шахту в Соликамске для калия и маленький карьерчик в Подмосковье для фосфора — зато продукта получалось много. И дешево.

Мещерский распоряжался губернским фондом, выделенным царем в помощь голодающим. Вот только зерноторговцы цену взвинтили до полутора рублей за пуд, а моя "каша" обходилась в пять копеек за килограмм (вместе с пакетом, в который она и упаковывалась). Борис Борисович смекнул, что производимый именно в его губернии продукт рейтинг губернатора повысит безмерно — и убыл в столицу с "интересным предложением". А через неделю вся "каша" с гидролизных заводов пошла в казну. За деньги.

Пятнадцать тысяч в день — сумма небольшая, едва покрывающая затраты на производство продукта, но все же получать — не тратить, вдобавок спирт с заводов доставался мне теперь вообще бесплатно. К тому же Газенкампф ввел "повинность" по рубке камыша, и завод рядом с Царицыным еще и сырье получал "за спасибо" — так что удалось выкроить копеечку и на иные нужды. Очень приличную копеечку.

И самая большая копеечка — почти три миллиона рублей — ушла на строительство химического завода в заволжской степи, в тридцати верстах от Волги и в семидесяти выше по реке от "детского городка". Там было несколько соленых пересыхающих озер, из которых стока в Волгу не было совсем — а это было очень важно, так как завод делал ДДТ. И делал его очень много.

Директором (и главным технологом завода) был выпускник Московского университета Лев Александрович Чугаев. Несколько лет он проработал в московском же Бактериологическом институте, заведовал там химическим отделением — но от моего предложения отказаться не смог. Тем более, что важность работы (после довольно долгих разъяснений) он осознавал до глубины души. И, что может быть более важно, понимал саму работу.

Если хорошему химику объяснить что от него требуется, то этот химик скорее всего требуемое сделает. Просто объяснять нужно хорошо — а я очень старался и результат меня порадовал. Только я не ожидал, сколько для получения результата потребуется остродефицитного для России продукта — обычного этилового спирта…

Спирт конечно на заводе использовался многократно, но его все равно требовалось дофига. Нужный изомер ДДТ лучше других растворяется в кипящем спирте и хуже — в охлажденном до комнатной температуры. Поэтому выделение именно нужного изомера сводилось к тому, что ДДТ растворялся в кипящем спирте, а затем охлаждался (на все уходило два часа), выпавшие кристаллы собирались, мылись, растворялись, а затем процесс повторялся снова и снова — и первая линия по получению чистого продукта состояла из двадцати четырех хитрых котлов, в которые в сумме вмещалось спирта двенадцать тонн. И такая линия давала в сутки сто килограмм продукта на выходе — а мне требовалось больше. Много больше — поэтому кроме этой "экспериментальной" линии на заводе было еще пять, в каждую из которых заправлялось уже по сто двадцать тонн отравы. И из шестисот тонн используемого спирта пять, несмотря на все ухищрения, ежедневно терялось…

Но спирт — это всего лишь вопрос денег. Как и вся прочая химия: заплатил денежки — химики что надо схимичили. А инженеры сынжинерили котлы, холодильники, дистилляторы и все прочее. Однако кое-что нынешние инженеры сделать не могли: их знаний не хватало. Поэтому пришлось очень плотно поработать и самому, причем и головой, и руками.