Звезда по имени Любовь

— Пойдём домой?.. — как будто не обратив внимания на колкость жены, Сергей присел возле дочки и улыбнулся, — Наташка, пойдём?..

— Дём!.. — радостно кивнув, та потянулась ручонками к шее отца, — Дём, папа!..

— Когда ты научишься говорить?! — Вера раздражённо одёрнула дочь, — Не «дём», а «идём»!

— И-дём… — покорно повторила девочка, прильнув к отцу.

— Такая большая, а никак не научишься! — не успокаивалась Вера, снимая с вешалки детский комбинезон.

— Ты тоже большая, — Сергей негромко обратился к жене, — и тоже никак не научишься.

— Чего?! — та возмущённо застыла перед ним, — Чего я никак не научусь?!

— Называть свою дочь по имени. Она только и слышит «ты»…

— А это ты виноват. Не нужно было её так называть!

— Вера… — он произнёс это ещё тише, — Давай, мы дома доругаемся, хорошо?

— А ты что, вспомнил, что у тебя есть дом?!

— Я и не забывал.

— Господи… — не обращая внимания на свекровь, которая молча наблюдала всю эту сцену, Вера в сердцах бросила в угол детские сапожки, которые только что хотела надеть на ножки дочери, — Как же я жалею, что вышла за тебя замуж!..

— Знаешь… — он немного помолчал, как будто собираясь с мыслями, — Я бы, тоже, наверное, жалел… Но не могу этого сделать…

— Интересно, почему? — усмехнувшись уголком губ, Вера нехотя подняла сапожки.

— Потому, что, если бы я не женился на тебе, у меня бы не было Наташки…

Глава 3

Вера оказалась права. Тоска, отошедшая, было, на второй план, навалилась с новой силой уже не следующий день. Не хотелось есть, и Люба всю первую половину дня просидела на крепком кофе, пользуясь тем, что матери не было дома и некому было приставать с расспросами. Мысли о Данииле беспощадно заполнили мозг, и казалось, что им тесно в черепной коробке — они шевелились, ворочались, пытаясь устроиться поудобнее, причиняя этим жуткую физическую боль… У Любы даже не было сил отгонять их, и она обречённо смотрела куда-то впереди себя, хмуря лоб и сжимая красивые, полные губы. Слёз теперь не было, и ей казалось, что, если бы она могла выплакаться, то ей стало бы намного легче.

Она даже забыла о предстоящем конкурсе, на который она не попадала из-за жуткой несправедливости членов жюри.

Даниил… Даня… Первая, по-настоящему сильная любовь, пришедшая так поздно, завершилась трагично, оставив на сердце открытую рану, и кто знает, зарастёт ли когда-нибудь этот кровоточащий порез…

— Ну, как ты? — низкий голос Веры в телефоне немного встряхнул её сознание.

— Плохо. Ужасно хочу его видеть…

— Не истязай себя. Он не стоит твоих слёз.

— Я знаю… Ничего не могу с собой сделать. Люблю…

— Убей… — Вера немного помолчала, потом выдохнула, — Убей её!

— Кого?.. — Люба застыла от неожиданных слов сестры, — Кого убить?!

— Любовь. Убей её… Чтобы и следа не осталось! — в голосе Веры послышались истеричные нотки, — И никогда… Слышишь?.. Никогда никого не люби!..

— Ты что, плачешь?.. — услышав в трубке всхлипы, Люба тревожно нахмурилась, — Вер?..

— Всё уже, прошло, — Вера шмыгнула носом, — Нормально…

— С Серёгой не помирились?

— Помирились…

— А чего тогда плачешь?

— Да потому, что козёл он. Всё равно козёл.

— Ну, чего ты, Вер? Помирились же.

— Ты думаешь, надолго?! — Вера снова повысила голос, — Я уже ничему не верю, Любаша! Не верю, и всё!..

— Вер, успокойся… — Люба постаралась говорить как можно мягче, — Всё наладится, вот увидишь. Пройдёт! Тем более, что Морозова уехала, и больше не приедет.

— Ну, и что, что уехала?! Люба, ну, и что?! Есть телефоны, есть интернет, включит и будет опять таращиться! У него работа такая, целый день можно в интернете сидеть, да он так и будет делать, я не сомневаюсь! Я и знать не буду!

— Мне кажется, ты себя накручиваешь.

— А как не накручивать, Люба?! Если я каждую секунду думаю, что он снова на неё любуется! Я ему так и сказала утром, я ему всё высказала!..

— Так вы же помирились…

— Ну, и что?! А веры-то нет!..

— Ну, он же не изменяет…

— Да лучше бы изменял! — Вера снова расплакалась, теперь уже не скрывая этого от сестры, — Лучше бы изменил и пришёл, виноватый… А так — ни с ней, ни со мной… И вроде не виноват ни в чём…

— Не надо, чтобы изменял, — Люба угрюмо разглядывала рисунок на линолеуме, — ты не представляешь, как это тяжело. Даня мне изменил… это очень тяжело…