Звезда по имени Стиг Ларссон

«Сегодня эти группы вышли из подполья, где скрывались в 60-е и 70-е годы. В некоторых странах они набирают от десяти до пятнадцати процентов голосов. Политический вектор изменился, и образ мыслей, считавшийся табу тридцать лет назад, становится ныне реальной политикой. Интернет стал одним из самых важных инструментов возрождения расовой ненависти. Это вызов, брошенный расизмом демократии».

Его выводы были разумными, но, возможно, чересчур оптимистичными, учитывая ограниченные бюджеты большинства правительств и подъем религиозного экстремизма со времени кончины Ларссона: «Мы не можем мечтать, что они уйдут. Мы не можем запретить проблему на законодательном уровне. Мы можем победить их, только если все демократическое общество примет этот вызов. А потому, реагируя на эти движения, мы обязаны больше исследовать, больше знать, больше вкладывать и организовывать больше демократических групп».

Глава 2 Родственники

Эрланд, отец Стига Ларссона, и брат Стига Йоаким — очень разные люди. Эрланд производит впечатление более отстраненного человека, нежели его сыновья, однако он научился справляться с удивительной славой, которую обрел Стиг после своей смерти. Впрочем, Эрланд (к его чести) не тот тип личности, что будет играть ожидаемую от него роль спокойного, здравомыслящего хранителя очага. Он открыто и честно гордится достижениями сына, неизменно удивляясь, насколько внезапно пришел к нему ошеломляющий мировой успех. Эрланд научился радоваться такому признанию, но ему до сих пор бывает интересно слушать, как люди обсуждают литературные достижения Стига, словно существует похвала, которая ему в новинку. И это не поза: артистичный от природы, Эрланд не интеллектуал в том смысле, в каком был его сын. Таланты отца кроются в визуальной сфере: он очень талантливый художник и многие годы развивает свой талант; у него есть обаятельный и тонкий рисунок покойного сына. Как мы увидим дальше, у Эрланда довольно противоречивая позиция в вопросе посмертной борьбы за его наследие.

В Лондоне, за месяц до выхода в свет второго романа Стига Ларссона «Девушка, которая играла с огнем», Эрланд Ларссон рассказывал о детстве писателя. На вопрос о том, что Стиг читал в детстве, Эрланд ответил, что они с женой старались привить Стигу любовь к книгам. В 13–14 лет Стиг прочел роман Сельмы Лагерлёф «Перстень Лёвеншёльдов», который увлек и его брата Йоакима, хотя сам Эрланд этой книги не читал. Роман интересен своими параллелями с Ларссоном — как и он, Сельма Лагерлёф трудилась полный рабочий день (учительницей в гимназии для девочек), а в свободное время писала свою первую книгу. Больше всего ее увлекали фольклор и исторические традиции Швеции, которые Ларссона не интересовали, однако их стремление выразить в литературе душу страны удивительно схоже. «Перстень Лёвеншёльдов» — трилогия, где в процессе развития сюжета мы все больше узнаем о персонажах. Этот прием использовал и Ларссон.

Эрланд с женой увлекались популярными детективами Май Шёвалль и Пера Валё, в которых имелись ярко выраженные социалистические темы, а также (по контрасту) жесткими «правыми» детективными романами Микки Спиллейна. Эрланд не знает, унаследовал ли Стиг вкусы своих родителей, но, вполне возможно, элементы творчества этих очень разных писателей были использованы и в трилогии «Миллениум»: политические интриги, являвшиеся ключевым фактором в замечательной серии романов Май Шёвалль и Пера Валё, и откровенное насилие и жестокость Майка Хаммера в романах Микки Спиллейна; пусть даже в трилогии «Миллениум» насилие использовалось для иных целей, нежели в романах «Суд — это я» или «Целуй меня насмерть».

С сожалением заметив, что в наши дни дети значительно больше времени проводят за компьютером, нежели за книгой, Эрланд Ларссон предположил, что интерес Стига к журналистике мог быть вызван вьетнамской войной, как это было у многих молодых людей его поколения. Однако столь ранний интерес к политике сопровождался жестким трудовым распорядком, став самым важным элементом существования Стига и, возможно, негативно повлияв на его здоровье вместе с неправильным образом жизни.

«Когда Стигу было двенадцать, — говорит Эрланд, — я прочел роман, который он написал в тетради. Тогда мы подарили ему пишущую машинку: это был его тринадцатый день рождения, и машинка по тем временам стоила очень дорого. Она оказалась слишком шумной, поэтому мы поставили ее в подвал. Стиг печатал в подвале и поднимался наверх, чтобы поесть, зато теперь мы могли спать по ночам».

Как считал отец, интерес Стига к журналистике и мысль о том, чтобы с ее помощью зарабатывать себе на жизнь, возникли одновременно с его участием в антивоенном движении.

«Шла вьетнамская война. Стиг был молод и сочувствовал левым. Каждую субботу в Швеции, в каждом шведском городке, молодежь устраивала марши, скандируя: «Вон из Вьетнама!» Присоединившись к этим молодым людям, Стиг начал писать материалы о вьетнамской войне.