Звезда с неба

Конечно, Герон не знал нашей современной механики, Аристарх не имел представления о вычислительных машинах, а варяги — скажи им, например, про какой-нибудь простенький локатор — так бы обиделись, что, несомненно, вытащили бы меч целиком.

Но из этого вовсе не следует, будто мы умнее их. Мы просто больше знаем.

А ведь знания и ум это совсем не одно и то же.

Тик-так, тик-так, тик-так…

Я расскажу вам старинную восточную притчу о падишахе, который хотел видеть своего сына образованным и не жалел для этого чужого времени. Он отдал ребёнка в науку мудрецам. Мудрецы обстругивали царственного сынишку лет десять. Наконец папа заинтересовался, чего у них там получилось. Устроили экзамен на высочайшем уровне. А надо сказать, среди прочих наук важной наукой уже и в те времена считалась наука отгадывания загадок. Вот падишах зажал в кулак перстень и спрашивает:

— А что у меня в руке?

Наследник раскинул научные книги, взял таблицы, инструменты, чего-то записал, чего-то вычеркнул и говорит:

— Так что, ваше величество, получается, что в руке у вас круглый предмет с дыркой посередине.

Падишах обрадовался:

— Правильно! Ты определил свойства предмета. А теперь назови и сам предмет. Итак, что у меня в руке?

Тут уже ребёнок начал думать без книг, своим умом. Думал, думал, вздохнул, прокашлялся и говорит:

— Ваше величество! В руке у вас мельничный жёрнов.

Падишах, конечно, рассердился и велел выставить колы мудрецам за то, что они допустили педагогический брак. И быть бы им с колами, если бы не добрый звездочёт.

— О современнейший, — провозгласил старик, — да будет известно твоему сложносочинённому величеству, что наследника учили правильно, ибо дело науки — определить свойства предмета, и наследник их определил. А догадаться, что в кулаке нельзя зажать мельничный жёрнов, — это уже свойство ума.

Что там у них было дальше, я не знаю. Зато я знаю, что и сейчас попадаются инфанты, которые считают, что мельничный жёрнов вполне можно зажать в кулак хотя бы потому, что он представляет собою всего лишь круглый предмет с дыркой посередине.

Тик-так, тик-так…

Время не ждёт ни минуты, и ученики уже возвращаются из школы.

Из окна моего видна лужайка, расцвеченная жёлтенькими начинающими одуванчиками. Весенняя зелень прикрыла глинистую землю. Портфели и ранцы отметили края футбольных ворот.

Очень хорошо на земле.

Тик-так, тик-так, тик-так…

Каждое поколение считало, что оно уже держит бога за бороду.

Но люди не бывали готовыми немедленно принять ни новую идею, ни новую машину, ни новую землю. Потому что идея ломала мировоззрение, машина требовала умения с ней обращаться и тоже ломала мировоззрение, а земля требовала новых представлений о мире и тоже ломала мировоззрение.

Но не будем так строги к людям.

Было всё-таки одно дело, к которому люди считали себя готовыми всегда. Было всё-таки дело, которое, как казалось людям, не требовало ни навыков, ни новых представлений.

Это дело — нравственность, мораль, правила поведения.

В этом деле каждый считал себя специалистом уже в те времена, когда о специальностях ещё не могло быть и речи. Каждый считал себя великим докой в вопросах воспитания и, главным образом, поучений.

Это ничего не стоило. Это было так просто и доступно. Стояла ли Земля на трёх китах или не стояла — дело тёмное. Крутилась ли машина или не крутилась — дело мудрёное. Есть на свете новые земли или нет — ещё надо проверить. А понятие о нравственности — вот оно, далеко ходить не надо. Не надо ни мудрить, ни проверять…

Придём на урок, станем у доски и прочитаем вслух следующие слова:

— «Нынешняя молодёжь привыкла к роскоши. Она не умеет себя вести, презирает авторитеты и не уважает старших. Дети спорят с родителями и изводят учителей…»

Если спросить на уроке, кто это сказал, — сразу взметнётся лес рук и все закричат:

— Я знаю!

Двоечники будут смотреть на учительницу умоляющими глазами, в которых вспыхнет надежда хоть что-нибудь ответить правильно. Они станут уже рисовать в своём воображении, как придут домой, покажут пятёрку и наконец-то порадуют родителей.

— Спросите меня! — кричат двоечники.

А пятёрка — вон она, готовенькая, круглая, лежит перед носом и машет верхней планочкой, как вымпелом…

— Итак, дети, кто сказал эти замечательные слова? Вот ты, Иванов, скажи…

Отличник Иванов поднимается и приличным голосом спрашивает:

— Как отвечать, Марья Николаевна, с места или возле доски?

— Можешь с места.

Отличник Иванов вытягивается и, смело глядя вперёд, говорит:

— Эти замечательные слова сказал писатель Алексей Чересседельников в своём замечательном произведении «Люби старшего, как самого себя».

— Правильно, — говорит Марья Николаевна, — а ещё кто? Ну, дети!.. Может быть, Петров?..

Двоечник Петров ухитрялся отвечать неправильно, даже когда нужно было сосчитать количество ног у трёхногого табурета.

Двоечник Петров вскакивает и радостно рапортует:

— Это сказал мой дедушка!

— Может быть…

Двоечник Петров удивляется:

— Правда, правда, Марья Николаевна, честное слово, это сказал мой дедушка! Вчера вечером.

— Садись, — шипят соседи. — Дедушков в школе не проходят.