Звезда цесаревны

Но он ее не слушал.

— Пусть она бежит со мною. Я привезу ее на мою родину, в замок моего отца. Наша фамилия древняя и славная, Мелиссино участвовали во всех крестовых походах, и страна наша цивилизованнее Франции. Она не раскается, что предпочла графскую корону Мелиссино царской короне московитской. Там она не будет дрожать за свою свободу и за свою жизнь, как здесь, там никто не сошлет ее в Сибирь, как сослали первую царскую невесту… Вот что, — продолжал он с возрастающим одушевлением, хватая ее руку и до боли сжимая ее в своих длинных, тонких и сильных пальцах, — уговорите ее повидаться со мною сегодня ночью, и я заставлю ее понять, что она во всех отношениях поступает глупо, рассчитывая на любовь и на верность глупого мальчика, который не будет даже в силах защитить ее от врагов. Устройте нам свидание, и вы получите за это… вы получите за это тысячу червонцев! — объявил он торжественно после маленького размышления.

Тысячу червонцев! У пани Стишинской сладко забилось сердце. Ведь это — целое состояние: на эти деньги можно купить дом в городе и сделаться домовладелицей! И за то лишь, чтоб убедить княжну сделать то, о чем и сама она страстно мечтает…

— Хорошо, я постараюсь исполнить ваше желание…

— Вы должны мне обещать непременно его исполнить, — прервал ее запальчиво граф. — Я знаю, вы можете это сделать. Она смела и любит меня! Передайте ей это письмо, — продолжал он, расстегивая свой камзол и вынимая запечатанную записку из кожаного мешочка, висевшего на его груди. — Когда она прочтет его, то сама захочет со мною видеться, вам останется только устроить это свидание, где хотите и как хотите… Ну, куда же мне завтра явиться, чтоб встретиться с княжной? — прибавил он после небольшого молчания.

— Дайте подумать, — взмолилась смущенная такою поспешностью пани.

— Думайте скорее… Впрочем, скорого решения от вас не дождешься, а я имею причины подозревать, что за нами следят и что мы попадем в западню, если сейчас же не разойдемся, — продолжал он, оглянувшись по сторонам на высокие густые деревья, черными массами окружавшие их со всех сторон. — Ведь у вас отдельная комната в доме князя? — спросил он отрывисто.

— Разумеется, отдельная, я же при княжне резиденткой на респекте…

— Прекрасно. Куда выходят окна вашей комнаты?

— На двор…

— На который? Где конюшни?

— Да, но вы должны знать…

— Я одно только желаю знать: чтоб одно из окон вашей комнаты оставалось завтра весь день отпертым, поняли? Я не могу вам сказать, в какое именно время удастся в него пролезть: это будет зависеть от обстоятельств. Не беспокойтесь, дело будет сделано чисто — нам не в первый раз являться на любовные свидания через окно. У нас в Испании сплошь да рядом так делается…

С этими словами он удалился, и так быстро, что не успела наперсница княжны опомниться и проговорить возражение, вертевшееся на ее языке, как он уже скрылся у нее из виду.

Да, бесстрашный народ эти испанцы, нельзя в этом не сознаться! В любовной отваге, пожалуй, и полякам не уступят.

Всю остальную ночь провела она с княжной в разговорах о смелой затее влюбленного графа и о его взбалмошном предложении.

Впрочем, предложение это одна Стишинская находила взбалмошным, княжна была другого мнения. Мыслей своих она своей резидентке не высказала, но, судя по улыбке, блуждавшей на ее губах во время чтения любовной записки, да по тому, как настойчиво заставляла она Стишинскую повторять каждое слово, сказанное ей графом, можно было догадаться, что она серьезно размышляет о его предложении и вовсе не намерена отказаться от него, не взвесивши обстоятельно все шансы за и против требуемого от нее решения. Нисколько не испугалась она и намерения его видеться с нею в доме ее отца, проникнув через окно в комнату пани Стишинской. Ее даже как будто забавляла вся эта авантюра. Недаром же выросла она в стране, где любовные похождения занимают такое выдающееся место в жизни людей, что все прочие интересы отходят на второй план.

— Так граф находит, что почетнее быть супругой испанского графа, чем русского царя? — раздумчиво и с загадочной усмешкой проговорила она, внимательно выслушав повествование пани Стишинской.

— Да, по его мнению, это несравненно почетнее, да и безопаснее…

— Вот как! Граф Мелиссино уже заговорил об опасности! Знак добрый, — продолжала она с иронией, от которой собеседница ее пришла в смущение.

Уж не повредила ли она как-нибудь нечаянно влюбленному испанцу, неосторожно повторяя то, о чем было бы, может быть, лучше умолчать?

— А как ты думаешь, — продолжала между тем княжна, высказывая вслух мысли, закружившиеся в ее голове, — ведь быть женой какого-нибудь мещанина или мужика еще безопаснее… особенно если с ним жить в какой-нибудь трущобе на краю света?

— Вы, княжна, шутите, — растерянно заметила ее слушательница, убеждаясь все больше и больше, что предположение ее верно: она повредила графу во мнении его возлюбленной, легкомысленно повторив его слова. С такой умной особой, как княжна, очень опасно говорить все, что взбредет на ум, с нею надо каждое слово обдумывать.