Звезда Тухачевского

Наступательная операция началась в середине февраля. Две армии Тухачевского должны были сковать левый фланг противника, а Первой Конной и Десятой армиям комфронтом приказал нанести сокрушительные удары из района Платовская — Великокняжеская по стыку Донской и Кубанской армий, с тем чтобы прорвать их фронт, занять Тихорецкую и Армавир.

В приказе комфронтом особенно подчеркивалось: «Наступление начать одновременно всеми наличными силами, не ослабляя себя излишними резервами. Действовать плотными ударными группами».

Белые превосходили красных по численности, к тому же они предприняли наступление на ростовском направлении, как и предполагал Тухачевский. Ко всему прочему, комфронтом так и не получил обещанного ему подкрепления с Украины, хотя Ленин посылал Сталину несколько телеграмм с требованием послать на Кавказский фронт свежие силы.

Главком Каменев срочно вызвал Тухачевского для разговора по прямому проводу и если не прямо, то косвенно упрекнул его в авантюризме. Тухачевский, подавив обиду, решительно заявил, что наступательная операция была необходима, чтобы, по крайней мере, выиграть время, и что не следует впадать в панику, так как «наше дело вовсе не проиграно».

— Сергей Сергеевич, — отважно заявил Тухачевский главкому, — представьте себе, что, если бы вместо Ростова и Новочеркасска стояли бы деревни, вас вряд ли обеспокоило бы положение на этом участке.

— Да у вас дьявольская выдержка, Михаил Николаевич, — то ли восхищаясь, то ли осуждая, ответил на эту почти философскую сентенцию главком.

Нет, вовсе не авантюризм руководил действиями командующего Кавказским фронтом — он в совершенстве владел стратегическим мышлением. Он предпринял решительный фланговый маневр, нанес удар по Ростову и отбросил деникинцев за Дон, чем привел противника в полное замешательство. Правый фланг белых войск оказался совсем расстроенным, и Деникин понял, что судьба сражений за Северный Кавказ будет решаться в Манычской степи. Он не ошибся: через несколько дней после взятия Ростова армии Тухачевского и прежде всего Первая Конная у станицы Егорлыкской в пух и прах разгромили белогвардейскую конницу генерала Белова. Вот уж где порезвились клинки и сабли: с обеих сторон в сражении участвовало до двадцати тысяч сабель! Непрерывный звон их, дикое ржанье коней, громовые раскаты «ура!», стоны раненых, конский ошалелый топот — все слилось воедино, и даже степь, белая, точно саваном укрытая чистым снегом, содрогнулась от ужаса и стала красной от крови.

Егорлыкская знаменовала собой поражение деникинских войск. Под новыми ударами красных белые покатились на юг, пытаясь на первых порах огрызаться, но вскоре их отступление превратилось в настоящее паническое бегство.

Тухачевский торжествовал: без всяких подкреплений он блестяще реализовал свой смелый полководческий замысел. Он едва удержал себя от страстного желания немедля отправить телеграмму в Москву, в которой было бы всего три слова: «Пришел, увидел, победил».

На очереди была Кубано-Новороссийская операция, в результате которой был в конце марта освобожден Новороссийск и Красная Армия вышла к Черному морю. Здесь особо отличилась Девятая армия, которой командовал Иероним Петрович Уборевич, ставший другом Тухачевского.

Деникинская газета «Донской вестник» разразилась потоком статей, пытаясь объяснить и обосновать причины поражения деникинской армии, дотоле казавшейся непобедимой. Так, в статье «Эвакуация» газета устроила «торжественные» проводы бегущей белой армии:

«Мы приветствуем эвакуацию тех, кто веками смотрел на Русь как на доходное поместье, а на народ как на толпу рабов. Освободительная война казачества была использована ими для выгодных операций на хлебе русского крестьянина, на труде рабочего, на крови казака. Народ отшатнулся от них, и они сами отвергли себя. Пусть эвакуируются и шумной толпой разбазаривают ворованные народные деньги в константинопольских притонах…»

Статья «Исповедь» тоже была не менее хлесткой: