Звезда творения

Капли моей крови падали на черные камни и впитывались в них без следа — так же, как совсем недавно впитывалась кровь в лучи нарисованной октаграммы. Воздух вокруг лабиринта сгустился, подернулся мутной дымкой. Я теперь с трудом различала фигуру Майка, а компанию байкеров, стоящую за пределами каменного круга, и вовсе перестала видеть. Кажется, братец что-то мне кричал, но из-за оглушительного стука сердца я его не слышала. А потом дымка образовала что-то вроде вихря, облачно-грозового, плотного, медленного. Тут мне стало совсем дурно. Я подняла голову и чуть не упала: в сердце вихря надо мной уже не было бледно-голубого вечернего неба. Небо потемнело, и сквозь него проступили… даже не звезды, целые сферы, мягко сияющие где-то в неизмеримой высоте. Их было бесчисленное множество. И все они двигались. И все они издавали едва слышный, мелодичный, хрустальный перезвон.

«Я брежу, — растерянно подумала я. — У меня галлюцинации. Может, у него лезвие ножа было чем-то таким смазано… или это от недостатка кислорода».

Дышать и вправду стало трудно. Поле, напряжение которого я ощущала как тысячи протянутых сквозь меня нитей, стало скручиваться, растягиваться, изгибаться — словом, делало все, чтобы меня стошнило прямо тут же. Лабиринт показался мне огромной штопкой, сшивающей вместе пространство и время, а заодно пришпиливающей к ним и меня.

Я изо всех сил сдерживалась, чтобы не упасть на колени и не вывернуться наизнанку. Мгла сгустилась вокруг, я уже не видела ничего, кроме нескольких камней впереди и нескольких камней позади. Стоять на месте было невыносимо. Лучше уж идти… Мне показалось, что так будет правильно. Как будто лабиринт сам подталкивал меня. И я пошла вперед, кое-как переставляя ноги.

До конца линии, поворот, обратно по тропинке более длинной, опять поворот, потом — по более короткой… Кровь стучала в ушах. Мгла сжималась вокруг все плотнее. Я была слишком занята тем, чтобы не упасть, и не считала ряды, поэтому кончились они неожиданно. Я остановилась в центре лабиринта, на круглой площадке внутри маленького каменного кольца. Вихрь не исчез — он словно уплотнился, обрел материальность и при внимательном рассмотрении внезапно оказался стеной, плотно сложенной из темных гладких камней. Я почувствовала, как тошнота медленно отступает. Гул в ушах затих, и я услышала тишину, свист ветра, далекий металлический стук, словно кто-то работал молотком. Где-то вдалеке перелаивались собаки. Небо было усыпано тысячами звезд, а ближе к зениту серебряной монеткой лежала полная луна. Но и луна, и ночное небо отделены были от меня частой сеткой из колючей проволоки — откуда-то снаружи на нее падал красноватый отсвет, делая ее заметной. Воздух пах печным дымом, мазутом и чем-то неуловимо горьким, незнакомым. А еще было холодно.

Что, к лешему, происходит? Где я?

— Майк!.. — слабо позвала я, но никто не ответил.

Я машинально взглянула под ноги — трава исчезла, сменилась мелким гравием. Я потрясла головой. Нет, это уж слишком… Что обычно делают в таких случаях в кино? Рыдают? Зовут на помощь? Бьются головой о стену? Я ущипнула себя за локоть — больно! Но это еще не означало, что я по-прежнему в здравом уме.

Где-то близко раздался шорох — словно кто-то крался за стеной.

— Майк?.. — снова позвала я и тут же об этом пожалела. Если уж в первый раз никто не откликнулся, вряд ли откликнется во второй. А еще было совершенно ясно, что Майка тут нет.

Шорох повторился. Почему-то дольше гадать о том, что происходит, мне не хотелось — хотелось бежать, как можно скорее и как можно дальше. Я сделала шаг и осторожно выглянула из-за угла. Там был узкий коридор, через десяток метров плавно куда-то поворачивавший. А в конце коридора…

В конце коридора черной тенью обозначилась тварюга, очень напомнившая мне Роки массивностью и тускло светящимися красными глазками. Завидев меня, тварь поднялась на мощные лапы и неторопливо потрусила навстречу. Вряд ли для того, чтобы в восторге облизать мне лицо…

Я отступила обратно на тесную круглую площадку… черт, до сетки высоко, а другого выхода отсюда нет. Я вжалась в холодную стену. Бежать некуда. Отбиться — ну или хотя бы попытаться отбиться — нечем. Это что — мне теперь умирать? От зубов собаки? Неизвестно в каком месте?!

— Майк!!! — завизжала я. Рядом раздался громкий хлопок — словно лопнул надутый пакет.

— Хонг, стоять! — крикнул братец, хватая меня за плечи и отодвигая назад. — Стоять, фу! Свои!

Зверюга, уже добежавшая до угла, недовольно взрыкнула. Этот рык я долго еще буду слышать во сне…

— Сидеть, — приказал Майк. Тварь села в проходе и с сожалением облизнулась.

Из-за стены послышались неторопливые шаги, и через минуту перед моими глазами предстал человек в грубой кожаной куртке и брезентовых штанах. Он был совершенно лыс, но его голову и лицо украшало такое количество шрамов, что они вполне могли сойти за маску. В полутьме, в красноватых загадочных отсветах он выглядел устрашающе. Я на всякий случай спряталась за спину Майка.

Ничего зазорного не вижу в том, чтобы вовремя удалиться.