Генрих Штольц, как бывало, встал из-за стола навстречу Вере.
Он тоже заметно изменился за эти недели, лицо отекло, погрузнело, приобрело красноватый оттенок. Он и сейчас явно был нетрезв, Вера видела это по блуждающей улыбке, шальному взгляду. К тому же в кабинете стоял устойчивый запах спиртного.
– Где ты была? – грубо, не здороваясь, спросил Генрих.
– Нигде, – пожала она плечами. – Выходила на улицу подышать.
Вера старалась не смотреть на него, отвечала ровным голосом.
– Ах, «подышать»? – издевательски повторил он. – Ну и что, хорошо тебе дышится?
– Ты опять пьян! – не выдержала Вера. – Свинья!
Она уже давно перестала бояться его. Более того, однажды с удивлением поймала себя на том, что испытывает к нему смешанную с презрением жалость.
Генрих яростно стукнул кулаком по столу:
– Заткнись, дрянь! Не твоё дело! Это ты во всём виновата!
Вера сжалась, втянула голову в плечи, молча ждала продолжения. Он давно её не бил, вполне может опять ударить, с него станется…Генрих неожиданно успокоился, подошёл к ней, крепко взял её за плечи:
– Прости, Вера! Прости меня… Если можешь… Эта проклятая война превращает нас чёрт знает в кого!..
Он приблизил к ней лицо, смотрел прямо в глаза.
– Но это скоро кончится, Вера! У нас есть только один выход противостоять всей той мерзости, которая творится вокруг! Мы должны родить другого ребёнка, слышишь!
Вера, онемев от ужаса, смотрела на него, не верила своим ушам. То есть ему всё мало! Изнасиловавший её ублюдок хочет, чтобы она снова прошла через весь этот ад!..
А она ещё жалела его!..
Он никогда от неё не отстанет, только смерть может избавить её от него…