Звезда в оранжевом комбинезоне

– Нет. Ты совершенно права.

– Тогда либо вы поясняете мне все словами, которые я могу понять, либо вылезаете из моего грузовика и становитесь на стражу у двери ее комнаты. Первый этаж. Палата № 144.

Он не ответил. Продолжал теребить галстук. Ей захотелось вырвать галстук у него из рук и сказать: «Да взгляните же на меня».

– Я не знаю, какую роль вы играли во всей этой истории, я знаю только, что вы были другом Рэя Валенти и однажды задали ему порядочную трепку. Наверно, вы имели для этого все основания… И теперь ваш черед закончить эту историю.

Эдмон Куртуа, скручивая галстук в трубочку, раздумывал, опустив глаза. Стелла включила зажигание и объявила:

– Думать нужно поскорее. Мне нужно ехать домой.

– Ладно, я все тебе расскажу. А ты уверена, что хочешь это услышать?

Она не знала, нужно ли ей сегодня еще больше откровений. Вздохнула:

– Сегодня, похоже, мой день. Ну, давайте.

– Договорились.

Он оперся руками о сиденье машины, поднял голову. Заговорил тихо, словно на исповеди. Стелла заметила, что у него на левой руке обручальное кольцо. Она подумала, что Соланж, его жена, невольно представляет собой часть той истории, которую Эдмон Куртуа собирается ей рассказать. Она никак не могла понять, почему же он все-таки на ней женился.

– Да, я был другом Рэя Валенти. Его черной душой. И да, я во многом ответствен за то, что происходит. Что было бы с ним, если бы ему не подыграл тот юноша, которым я был тогда и который был очарован его красотой и яркостью? Ой, не знаю…

– Не такой уж весомый довод…

– Тем не менее, Стелла, я не боюсь сказать тебе об этом, Рэй Валенти был удивительным зверем, которого все желали, не признаваясь себе в этом. Все разом постарались, чтобы в конце концов он стал тем подлым, жестоким человеком, которого мы все знаем. Редко кто мог перед ним устоять. Входить в его банду было необходимо, как воздух. Вначале он сам не отдавал себе в этом отчета. Я даже думаю, он был ужасно закомплексованным парнем. Твой дядя Андре изо всех сил старался разрушить его личность. Он мучил его неустанно, вытирал об него ноги. Рэй рос в атмосфере унижения. Его мать была служанкой, разнорабочей, у нее не было ни гроша за душой, она сберегала каждый сантим, чтобы хватало на еду ей самой и сыну. Он дрожал от холода зимой, натягивал рукава на озябшие руки, удалял себе больные зубы ножиком. Рэй внезапно бросил школу. Для учителей он был козлом отпущения, понятно… Но когда он повзрослел, все изменилось. Почувствовав вокруг себя униженное и мрачное поклонение, вызванное желанием, он принялся пользоваться им на полную катушку. Заталкивал пробку все глубже, и никто не мог его остановить. Я хотел отдалиться от него, но было поздно. Поскольку между делом произошли некоторые вещи, которые я совершенно не мог предусмотреть. Я безумно влюбился в твою маму. Я продолжал общаться с Рэем и его командой, чтобы иметь возможность видеть ее, касаться, впивать ее чудесную красоту. Она была воздушной, грациозной, несущей свет. Я считал себя уродливым увальнем и не строил никаких иллюзий. Тем более что она смотрела на одного только Рэя: когда она ходила на занятия в университет, за ней ухаживало множество парней, но она видела только его одного. Она спешила скорей прыгнуть в автобус и вернуться в Сен-Шалан после занятий. Они поженились, я потерял их из виду, жил своей жизнью, много путешествовал. Я жил один, одержимый единственной страстью: преуспеть в жизни. Вылезти из своего мелкого провинциального болотца, стать настоящим деловым человеком. Тогда это было непростое дело. В конце концов я перекупил «Железку» и обосновался в Сен-Шалане. Мама моя постарела. Я любил ее. Она подарила мне столько любви. Я существовал между маленькой квартиркой, которую снял в Сансе, недалеко от Сен-Шалана, чтобы быть поближе к ней, и «Железкой», которую нужно было развивать. И еще была Леони. Я еще не утратил надежды, хотя уверял себя в обратном. Прокручивал в голове разные сценарии. Она разойдется с Рэем и придет жить ко мне. Я хотел в это верить всеми силами души. Вот я был глупым! Мне было двадцать семь лет. Я жил по-холостяцки, обедал хлебом с сыром на клеенке на кухоньке, грязное белье относил к матери, изучал рынок металлов, кирпичик за кирпичиком строил свое благополучие. Ни с кем не виделся, если не считать матери, тетки, бабушки и людей с «Железки». К тому моменту прошло уже шесть лет, как Рэй и Леони поженились, время от времени я встречал их на улице, прекрасно видел, что Леони похудела и вообще как-то сдала, от нее одна тень осталась, но я отказывался это понимать. Я все еще любил ее. Мне было больно на нее смотреть.

Он выдержал паузу, оставил свой галстук в покое, положил свои мощные руки на бедра, словно в поисках опоры, и выпалил:

– Да я ее и сейчас люблю, если честно. Раз уж у нас сегодня договор говорить только правду.

– Говорите по делу, пожалуйста. А не то я уеду.

– Не подгоняй меня, Стелла, прошу тебя. Я не такой уж мастак говорить. Мне это тяжело дается, честное слово.