Звезда Вавилона

Над верхушками деревьев взошел полумесяц, осветив место событий мертвенным сиянием. Звезды на небе стали ярче, словно безумный план Фило начал претворяться в жизнь и природа готовилась к рождению Свечения.

— Не равняй меня со своей воровской шпаной, Гленн! Тебе не удастся меня отговорить. Я знаю, что произойдет сегодняшней ночью, и, если у тебя осталась хоть капля мозгов, ты тоже останешься посмотреть. Но не стоит переживать. Через мгновение ты поверишь мне.

Гленн крикнул:

— Ты уничтожаешь все, ради чего наши предки так усердно работали и жертвовали собой.

Вокруг них горели не только деревья, камень и стекла: реликвии, увиденные ими, — одеяния Аларика и Кристофа, в которых они отправились в Иерусалим; локон волос Эммы Венэйбл; любовные письма Кунегонды, так никогда и не прочитанные Кристофом; стены человечного лабиринта, созданного Фредериком Кейсом. Двадцать три века страстей, мечтаний и самопожертвований были объяты пламенем, навсегда стиравшим их из памяти.

Фило ответил:

— Иисус сказал: «Я бросил огонь в мир, и вот Я охраняю его, пока он не запылает. Тот, кто вблизи Меня, вблизи огня, и кто вдали от Меня, вдали от Царствия. Ибо никто не зажигает светильника и не ставит его под сосуд, и никто не ставит его в тайное место, но ставит его на подставку для светильника, чтобы все, кто входит и выходит, видели его свет».

Гленн вытер пот со лба. Думай как Фило. Заберись в его голову. Чего он боится больше всего?

— Филипп и Александр тоже вернутся, — крикнул он. — Ты об этом подумал? Они отберут у тебя власть над миром!

— Они были слабаками! Филипп позволил себя убить, а Александр спился. Я сильнее их обоих вместе взятых!

Фило прикоснулся к часам. Прозвучал очередной взрыв. Новые столбы огня взметнулись к небу. Воздух наполнился едкой вонью горящих химикатов. И воплями людей.

— Достаточно ли уничтожить только Морвен? — спрашивал Гленн, борясь с болью и слабостью: его левая рука постепенно немела. — Разве ты не должен заодно спалить и архивы Ватикана?

— У меня есть все, что я хотел получить от Ватикана. У них остались лишь копии, фрагменты и подделки. И я вовсе не уничтожаю Морвен! Я отправляю его к Богу, чтобы привести Его на землю и вместе с Ним мою любимую Ленору.

В том месте, где стоял Гленн, крыша шла под углом в шестьдесят градусов. Он оперся о слуховое окно и посмотрел на вентиляционную шахту, которая разделяла его и Фило. У него болело плечо и кружилась голова.

— А если Нострадамус ошибался? — не отступал он. — Что, если ты неправильно истолковал пророчество? Семь бомб могли быть «семью солнцами», но кто семь генералов? Ты не можешь использовать одну часть предсказания и отбросить остальное. Фило, подумай об этом. Ты совершил ошибку. Еще слишком рано — время Свечения не пришло, и, уничтожив все, ты навсегда лишишь нас шанса увидеть Свечение и воссоединиться с моей матерью.

Фило резко обернулся к нему. Ярость пылала в его темно-серых глазах.

— Я и твоя мать сегодня снова будем вместе!

— Тогда почему она говорила, что боится тебя?

Фило замер.

— В ее дневнике, — сказал Гленн, с трудом дыша и сопротивляясь боли, — можешь сам прочитать. Она написала, что боялась тебя.

— Ложь!

— Ее не вернуть, Фило. Открой двери. Выпусти людей!

— Они должны умереть! Богу нужны их души!

Гленн повернулся и побежал обратно в Трофейную комнату, где разбил стекло оружейного шкафа и схватил охотничью винтовку. Отодвинул затвор — в патроннике было пусто. Он нашел коробку патронов, вставил пятизарядную обойму в магазин и передернул затвор, загнав патрон в патронник. Взведя курок, он вернулся к окну.

Пока Фило бежал по наклонному парапету и затем вверх через три ряда зубцов, чтобы добраться до платформы у флагштока, Гленн крепко прижал приклад винтовки к правому плечу и навел прицел.

— Все. Фило, больше никаких бомб. Стой на месте!

— Ты не убьешь меня. Ты человек разумный и решаешь все словами.

Гленн выстрелил. Просвистела пуля, и осколки черепицы подлетели в воздух.

— Сними часы. Фило!

Фило быстро нырнул за массивный дымоход.

— Ты же предпочитаешь переговоры пулям, помнишь?

Гленн снова выстрелил. Еще один кусок шифера разнесло вдребезги.

— Следующей будет твоя рука! — прокричал Гленн, передернув затвор и прицелившись.

Фило поднял руку и коснулся запястья.

— Ленора! — крикнул он в звездное небо.

Прогремел взрыв. Замок содрогнулся, пламя взвилось из западного крыла. Теперь Фило и Гленна окружало огненное кольцо.

— Куда он направился? — спросила Кэндис.

Глаза щипало от дыма и слепило яркое пожарище; они увидели как Фило скрылся за другой дымовой трубой и потом появился на нижней крыше.

— К центральной части замка. Прямо над сокровищницей. Там последняя бомба. Самая большая и мощная.

Сквозь дым и сильный жар, оглушенный ревом огня, Гленн обвел взглядом крышу, словно утес, на который собирался взобраться.

И вдруг появились двое с пистолетами, нацеленными на Гленна. Извечные подручные Фило — африканец и мужчина с красной отметиной.

— Неужели вы не видите, что он хочет убить нас всех? — крикнул им Гленн. — И вас заодно?