Звезда Вавилона

Уставшие, они шли по местности, напоминавшей лунную поверхность, усыпанную скальными образованиями, возвышавшимися над желтым плато, под небом, которое выглядело так, словно больше никогда не станет синим, как прежде.

— Как же я не догадалась раньше? — вслух размышляла Кэндис, сделав пару глотков из бутылки с водой. — Я думала, что знала Яна.

— Значит, не настолько хорошо.

Она посмотрела на Гленна.

— Те двое водителей не устраивали обвал, ведь так? Это сделал Ян.

— Скорее всего, он заплатил им и отправил обратно в Пальмиру.

— Чтобы самому потом продать таблички Фило, — с горечью в голосе проговорила она, взбешенная предательством Яна.

Вокруг свистел пустынный ветер, и Кэндис поежилась от мрачного предчувствия. Ленора Мастерс писала в своем дневнике: «Фило пугает меня. Я ощущаю в нем растущую манию». И в письме профессора: «Не дай Фило заполучить Звезду Вавилона. Он использует ее во зло. Он замыслил великое опустошение». Теперь уже имело значение не то, что было написано на табличках, а лишь то, что Фило в своем помешательстве считал их ключом к осуществлению какого-то безумного плана. Но что он хотел сделать? Разрушить весь мир?

Гленн видел, как она поджала губы, ее лицо было напряжено, взгляд устремлен в бесконечную даль безжизненной равнины. Он знал, что она боится.

И затем он вспомнил их поцелуй, прикосновение ее тела.

Поправив спальные мешки за плечами, Гленн сказал:

— Расскажу тебе историю о Сэмми Бранко. Его подозревали в совершении ограбления. Мы были уверены в его виновности, но он продолжал настаивать, что в то время, когда произошла кража, был в кино. Тогда мы решили провести его через процедуру опознания. Помимо него собрали еще пять человек, двое из которых были полицейскими. И вот когда я объяснял им, что нужно будет одновременно сделать шаг вперед и сказать: «Гони все деньги или пристрелю», Сэмми выпалил: «Я такого не говорил!»

Кэндис засмеялась, и Гленн произнес:

— Твоя очередь. Расскажи мне смешную историю про египтологов.

— Ну не знаю, не знаю. Мы невероятно серьезные люди. — Тут она припомнила кое-что не очень приличное, но в то же время забавное. — Я была студенткой, участвовала в раскопках на плато рядом с Гизой. Мы как раз обнаружили деревню рабочих недалеко от Великой пирамиды. Среди разбитых гончарных изделий я нашла непонятный предмет — маленький, странного цвета и формы. Я не могла представить себе его предназначение, забрала его и носила с собой несколько дней в надежде, что смогу сама догадаться, что это такое, и мне удастся произвести впечатление на руководителя раскопок. Когда мне в голову так ничего и не пришло, я отправилась к нашему начальнику и гордо показала ему свою находку, признавшись, что не знаю, что это такое. Я втайне надеялась, что это окажется чем-то необычным и музей «Метрополитен» заплатит нам за него большие деньги. Он повертел предмет в руках, отдал мне и сказал: «Окаменевшее собачье дерьмо».

Тени стали длиннее, и солнце скрылось за горизонтом. Резко похолодало, но земля была сырой, и без топлива они не могли развести костер. Решив, что нельзя останавливаться и отдыхать, чтобы не дать Яну большего преимущества, они завернулись в спальные мешки и пошли дальше.

Ночь спустилась на пустыню. Пока Кэндис вновь переживала в памяти их удивительный поцелуй, раздумывая над тем, почему вдруг Гленн притянул ее к себе и расцеловал, Гленн смотрел на луну, небесную сферу из тысячи ярких белых и бежевых цветов, на серебристый свет звезд, отражавшийся от темно-фиолетовой пустынной ночи, и жалел о том, что у него не было с собой красок. Он взглянул на Кэндис, профиль ее лица — белый с кремовым оттенком и женственный, словно камея. Какую картину он мог бы написать с нее!

ВСЕМИРНАЯ ОХОТА ЗА ТАЙНЫМИ ТИБЕТСКИМИ ТЕКСТАМИ

Заголовок на первой полосе «Лос-Анджелес Таймс» не понравился Фило. Узнав о пропавших книгах, он уже было вышел на их след, когда пронырливый репортер поведал о них всему миру. Теперь все кому не лень пустились в погоню за сокровищами.

Поэтому Фило изменил свою стратегию и сейчас сидел в вертолете, державшем курс через Гималаи мимо огражденных садов, горных вершин, снежных полей к древнему буддийскому монастырю, находившемуся на высоте десяти тысяч футов, откуда открывался умопомрачительный вид на заснеженный Эверест на востоке. Здания были раскрашены в яркие цвета гималайских монастырей, которые подчеркивались высокими молитвенными флагами на крыше. Это было уединенное место, еще не оскверненное туристами, где мальчики в красно-коричневых одеждах, занимавшиеся на открытом воздухе, с неподдельным интересом наблюдали за снижавшимся летательным аппаратом.

Когда вертолет коснулся земли и двигатель затих, Фило увидел вышедшую на солнечный свет Джессику, ее рыжие волосы развевались, подхваченные легким ветерком, мех шиншиллы укутывал тело.

Она прикрыла глаза рукой, наблюдая, как Фило ступил на покрытый плитами внутренний двор. Это было впервые. Фило никогда не вмешивался в ее дела.

— Лама не отдает книги, — сказала она, когда он подошел к ней.