Звезда запада

— Пока всё не осмотрим, не уйдём. Ночевать будем на корабле, подальше от берега. А сейчас… Эрик, Гунтер и Хедин — к воротам, Видгнир, бери ещё четверых и полезайте на стены. Бить из луков любого, кого увидите. Остальным — искать! Переверните тут всё, но найдите хоть что-нибудь, что укажет на убийц! Мы должны отомстить! — Торин с ничего не выражающим, каменным лицом повернулся к деревянному идолу.

— Не верю! — прорычал конунг, глядя в незрячие глаза чудовища. — Не верю, чтобы ты был сильнее моих богов! И я, и Асы ещё сочтёмся с тобою, тварь!

У конунга непроизвольно дёрнулась щека, и он вытащил меч:

— Хёдбродд, Винги, помогите мне убрать это отсюда! — И клинок глубоко вошёл в основание истукана. Двое дружинников — мужики уже в годах и много повидавшие — вслед за конунгом с остервенением вогнали лезвия боевых топоров в толстый ствол.

Остальные разбрелись по посёлку, заглядывая в каждый дом, в каждую пристройку. Сигню уже не показывала отчаянную смелость и держалась поближе к отцу Целестину, которому самому впору было от страха в петлю лезть. Пересилив себя, монах всё же решился войти в самый ближний дом. Дверь, естественно, не заперта. Самый обычный общий зал за сенями. Скамьи, очаг, котлы… Батюшки, да они же ещё с едой! Только вот варево заплесневело, подгнило. Запах неприятный, мёртвый. А так кажется, что люди, жившие в этом добротно построенном, крепком и просторном доме, покинули его совсем недавно. Только оружие, обычно висевшее на стенах и столбах, исчезло.

Сердце дёрнулось в груди, пропустило два удара и забилось в два раза быстрее, когда мгновенная светлая тень метнулась от ближнего угла под одну из лавок. Монах судорожно утёр рукавом пот, выступивший над верхней губой, и широко раскрытыми глазами посмотрел на вставшую у скамьи на колени Сигню. Всё-таки нервы у девчонки покрепче.

— Ну, иди сюда, хороший, иди… — Отец Целестин понял, с кем Сигню ворковала, только когда она вытащила на свет поджарого белого кота. Котище не отбивался и только едва заурчал, когда Сигню подхватила его, подняв на руки.

— Это наш кот, — сказала она, осмотрев зверя, безвольной тряпкой повисшего на руке.

Отец Целестин понял, что Сигню имела в виду по словом «наш». Кошки такой раскраски встречались по всей Норвегии, Швеции и Дании. Белых домашних хищников можно было найти везде, где хоть ненадолго селились викинги. Отличительная особенность породы «норманнских» котов состояла в рыжем пятне возле хвоста и исключительно густой гладкой шерсти. В первые годы жития в Вадхейме монах бывал вместе с Торином в самых разных поселениях на побережье Норвегии и Швеции, и везде бродили эти вот белые с рыжим пятном звери, — окраска сохранялась стойко даже при браке с «посторонними» котами. В таких помётах хоть часть котят имела рыжий знак рода. Значит, и Хейдрек вывез на запад своих любимцев.

— Его нельзя тут бросать. — Сигню прижала кота к груди, словно боясь, что отец Целестин сейчас потребует выбросить ненужную тварь, но у монаха и мыслей похожих не возникло.

— Конечно, конечно, — закивал он. — Его надо отнести на корабль, пусть живёт с нами.

Осмотр остальных помещений тоже не принёс ничего хорошего. Режущее глаз отсутствие людей нагоняло на и без того пребывавшего в чёрной меланхолии монаха ещё большую тоску. В последнем покое, где наверняка жила большая семья, отец Целестин сделал леденящее кровь открытие. Превозмогая страшную вонь, он обследовал весь покой в поисках её источника и наткнулся на мёртвого, полуразложившегося младенца в деревянной люльке. Подавляя подкативший к горлу скользкий рвотный комок, святой отец зажмурил глаза и, стащив со стоящей рядом лавки чёрно-бурую, видно медвежью, шкуру, накрыл ею маленькую могилу и её обитателя вместе с шевелившимися белыми червями.

Сквозь зубы пробормотав молитву за упокоение пусть и некрещёной, но безвинной души, отец Целестин быстрым шагом пошёл прочь из мёртвого жилища.

Торин и его помощники уже рубили на куски низверженного идола. На конунга было жутко смотреть — в такой ярости монах не видел его даже в ночь штурма Вадхейма данами.

И вдруг со стены раздался крик Снорри, и тотчас щёлкнула тетива самострела.

— Скорее сюда! — мгновение спустя надсадно закричал Снорри. — Я подстрелил его! Скорее!

Все опрометью бросились к воротам, вынимая на бегу оружие. Сигню перебросила кота в левую руку, а правой вытащила короткий, почти игрушечный меч, то ли в шутку, то ли всерьёз подаренный когда-то Видгниром.

— Кого высмотрел? — Тяжело дышащий конунг поднял голову, закрываясь рукой от бьющего в глаза солнца. Снорри, стоящий на верхних мостках, идущих вдоль всего частокола, ткнул рукой куда-то за ограду:

— Там был человек! Подползал в траве сюда! Кажется, я в него попал!

«Господи, а вдруг это кто свой был?» — испугался отец Целестин, но немедля отверг нелепое предположение. Все свои лежали в костре…

Торин и полдесятка дружинников, закрывшись щитами, выбрались через пролом наружу и, следуя указаниям Снорри, отыскали тело. Схватив незнакомца за ноги, они подтащили его к воротам и занесли внутрь ограды.