Звезда заводской многотиражки 1

— Слушай, Жаныч… — он повернулся ко мне с таким видом, будто нам надо очень серьезно поговорить.

Глава девятая Как завещал великий Ленин

— Так Элис что, твоя родная сестра? — спросил он, взмахнув простыней почти как флагом.

— Ага, — ответил я.

— Ты же говорил, что у тебя в Новокиневске нет знакомых, — Веник подозрительно прищурился. — А тут что-то и Лизавета тебя знает, и сестра вот имеется…

— Я даже не подозревал, что она здесь, — абсолютно честно ответил я.

— Ничего так себе совпадение, — Веник хмыкнул.

— Это да, — я поворочался на неудобной раскладушке. Задел запястьем за раму, поморщился. Почти как в детстве. Снится, что тебе на руку змея заползает, просыпаешься чуть ли не в панике, а это просто рука на холодную трубу попала. — Слушай, Веник… А как меня в морг привезли? Может они говорили что-то?

— Так я же все рассказал, — Веник кинул на тахту подушку. Достал из шкафа одеяло в белом пододеяльнике с квадратной дыркой посередине. Изобретение Сатаны же! Ложишься спать чинно так, ровненько накрываешься одеялом, хоть на доску почета примерно спящих советских детей. Просыпаешься — ты весь внутри пододеяльника, а одеяло комом где-то в одном углу!

— Ну может были еще какие-то подробности, — я коснулся того места на голове, где была запекшаяся кровь, когда я очнулся. — Может, что-то сказали… А то у меня такое ощущение, что вспомнил я далеко не все.

— Да что-то я… — Веник уселся на тахту и запустил пальцы в свою растрепанную шевелюру. — Ну, приехали. Показали бумажку от участкового. Выгрузили на каталку. Ты окоченевший уже был, деревянный такой. Что там с твоей головой было, я не рассматривал. Сейчас вот вспоминаю, понимаю, что ничего такого особенного. Видал я альпинистов с расколотыми черепами…

— Ладно, забей, — я зевнул и уронил голову на подушку. — Давай спать, а то мне завтра надо на завод идти, а время уже…

Я закрыл глаза, но заснул, разумеется, далеко не сразу. Веник выключил свет, улегся на тахту, какое-то время возился, принимая удобную позу, потом раздалось его мерное посапывание. За окном прошуршали колеса одинокой машины.

Я мысленно «подбил бабки».

Вроде бы, я пока не накосорезил. Если и ляпнул при Ирине что-то не то, так это пока легко можно списать на опьянение, «я соврал», забыл-закрутился и все такое. Во всяком случае, она не делала круглые глаза и не спрашивала, кто я такой и куда дел ее брата. Ха-ха. Как я себе, интересно, это представляю? Вот приходит ко мне давно знакомый человек. Ну, допустим, как-то странно себя ведет. Не помнит какие-то факты, например. Или наоборот что-то лишнее ляпает. И что? Я сразу же возьмусь подозревать, что в его голове поселился чужой человек, и надо срочно звонить в психиатрическую полицию, которая отловит нелегального квартиранта и вернет в черепушку законного владельца? Еще раз ха-ха. Ну, то есть, понятно, что если бы я взялся кричать «Что здесь происходит, вообще?!» и доказывать ленивым ментам, Венику, Надежде Павловне и патлатым бездельникам из «Петушка», что я пришелец из будущего, что на самом деле Советского Союза уже никакого нет, на дворе давно двадцать первый век, а вы все — плод моего больного воображения, то по мою душу вызвали бы дурку, конечно. Но сейчас у меня маскировка получше, чем у любого шпиона.

Хотя, на самом деле, нет. У меня, конечно, получилось запудрить мозги сестре и Лизавете. Но Лизавета была зациклена на своих переживаниях от неслучившегося брака с московским мажором, а с сестрой мы давно не виделись. Вряд ли у меня получится так же виртуозно обвести вокруг пальца тех, кто недавно и плотно общался с Иваном Мельниковым. А особенно неприятно, конечно же, будет столкнуться нос к носу с убийцами…

Я почти заснул, но тут у меня дернулась нога, я вздрогнул и понял, что не могу пошевелиться. Открыл глаза.

Я больше не лежал на скрипучей раскладушке в комнате с высоким потолком, где на соседней кровати посапывал мой случайный приятель из морга. Руки и ноги мои были притянуты к неудобному металлическому креслу широкими кожаными ремнями. Головой я пошевелить тоже не мог. Серые бетонные стены, одна стена стеклянная. А с той стороны сидит невзрачный человек в белом халате. А за его спиной стоит благообразный дядечка с сосредоточенным лицом и брежневскими дровями.

— Сейчас я буду задавать вам вопросы, а вы отвечайте, не задумываясь, — сказал бровеносец, наклонившись к микрофону. Голос звучал очень плоско, как плохая запись.

— Ну это вряд ли… — пробормотал я, до боли скашивая глаза в сторону. Каморка два на два метра. Я что, на электрическом стуле сижу? Почему-то было не страшно, наверное, из-за нереальности происходящего. Для полноты инфернальности картины не хватало только крючьев на веках, которые не давали бы мне моргать, и здоровенного рубильника на серой бетонной стене.

— Как ваше имя? — спросил мужчина.

— Адмирал Иван Федорович Крузенштерн, человек и пароход, — отчеканил я первое, что пришло в голову. И в тот же момент меня легонько тряхнуло.