Звезда заводской многотиражки 1

На Октябрьской площади стоял еще один незыблемый символ нашего города — центральный гастроном. В старом здании с двумя высокими башнями с круглым витражом между ними. Неофициальное название — Нотр-Дам. Кажется, его уже и сейчас так называли. Драмтеатр тоже остался почти без изменений — белые колонны, величественное крыльцо. Только я привык к тому, что он бело-желтый, так что нынешний розовый слегка резанул глаз. Посреди клумбы в центре площади — пирамидальная стела с олимпийским мишкой, кольцами и прочей спортивной атрибутикой. После олимпиады не убрали, понятно…

Всю дорогу я мысленно подставлял к тому, что вижу, картинки из своей памяти. Как на модных коллажах «было-стало».

Так увлекся, что наверняка бы пропустил свою остановку. Если бы она не была конечной.

Ледяным ветром меня чуть не сдуло. Кроме меня в салоне никого не осталось. Я вышел на остановку прямо напротив проходной. Той самой, которую видел всего лишь позавчера. Забитой изрисованной уродскими граффити фанерой, с давно отвалившимися буквами. Которые сейчас блестели почти как новенькие над стеклянными дверями.

ШИННЫЙ ЗАВОД.

А чуть выше, на здании сразу за проходной, здоровенный плакат, на котором рядом со светлым ликом Ленина угловатыми буквами запечатлена цитата великого вождя.

«Жить как Ленин, работать как Ленин — вот завет для всех поколений!»

Не знаю, как там жил и работал Ленин, свечку, как говорится, не держал. Так что придется трактовать вольно и работать, как умею.

Я распахнул дверь и зашел в проходную.

Глава десятая Бюрократия и бытовуха

Кроме меня в просторном холле желающих пройти внутрь не было. Логично, рабочий день начался уже давно. Четыре из пяти «вертушек» были закрыты на клюшку, в загородке рядом с пятой сидел мужичок в серой кепке, сдвинутой на затылок, и читал газету «Новокиневский шинник». Над барьером, преграждающим бесконтрольный вход на звод, висел длинный жизнерадостный транспарант «Ударной рабочей смены, товарищи!»

Я остановился посреди холла. Не то, чтобы как дурак, просто для меня-то это была практически ожившая история. Моя жизнь сложилась так, что попадать на заводы в детстве мне как раз не случалось. Правую стену проходной украшало каменное панно с двумя героического вида рабочими, один из которых держал на вытянутых руках колесо, а второй простирал руку в сторону входа на завод. Левая стена была застекленной, с парой окошечек, за одним из которых маячила высокая копна химических кучеряшек.

Сбоку дверь, над дверью написано «Бюро пропусков». На полу — гранитная плитка, на потолке — длинные лампы, напоминающие рыбий скелет, в школе еще такие были. И в тишине контрольных было слышно только их мерное гудение. За барьером — двери на завод, собственно. А над ними круглые настенные часы, показывающие двадцать минут двенадцатого. И еще один плакат.

«Уважаемые товарищи! Ваше рабочее время начинается и заканчивается не на проходной, а на рабочем месте.

Администрация».

— Пропуск, — не особенно приветливо сказал мужичок из загородки.

— Добрый день, — кивнул я и покосился в сторону бюро пропусков. — Я пока только устраиваюсь.

— Это тебе тогда в отдел кадров надо, — сказал он и снова уткнулся носом в газету.

— И где же я могу найти это замечательное место? — все еще улыбаясь, спросил я.

— Глаза что ли дома забыл? — хмыкнул вахтер. — Из проходной налево, там администрация у нас. Аршинными буквами написано!

— Премного благодарен, — я снова вежливо кивнул, еще раз окинув взглядом помещение проходной. Встретился глазами с портретом Ленина на одной из колонн, помахал выглянувшей в окошечко дамочке.

И вышел обратно в холодный ноябрьский понедельник.

Повернул налево, как завещал великий… тьфу ты… В смысле, как вахтер сказал. Обстановка оказалась такой, что сама собой настраивала на пафосную велеречивость. Следов разрухи и тлена пока что не было никаких. Снег и голые ветки деревьев особой привлекательности месту не добавляли, конечно, но все равно было заметно, что сквер перед заводом оформлен весьма впечатляюще. Напротив здания администрации стоял фонтан, в центре которого была статуя героического рабочего с шиной. Делали явно по тому же эскизу, что и панно на проходной. Имелись фигурные клумбы, стела «Слава КПСС!», деревья и целый лабиринт из стриженых кустов.

Над стеклянными дверями главного входа — козырек, на козырьке — еще один трудовой лозунг. «Мой завод — моя гордость!» И три ордена. Как водится — с колосьями, серпами-молотами, звездами и профилем Ленина.

На самом деле я был приятно удивлен.