Звезда заводской многотиражки 2

— Поступить иначе я просто не мог, Антонина Иосифовна, — сказал я. — А с неприятностями будем разбираться по мере их поступления. Пойдемте уже в редакцию, нас там пирог дожидается. Новый год сегодня.

Я вышел из троллейбуса на площади Советов и посмотрел на часы на гостинице. Десять минут восьмого. Значит у меня есть еще пара часов, чтобы собраться и поехать к семье. Собраться даже не столько празднично одеться и придумать, что бы такого привезти к столу, сколько собраться с духом и мыслями. Там явно какие-то сложные отношения, о которых я не знаю, значит придется много импровизировать, вилять и подыгрывать темам разговора, чтобы не выглядеть странно. Ну и всякие тяжелые ночные разговоры там явно тоже ожидают. Оправдываться перед мамой, что я, редиска такой, только сейчас изволил явиться. Улаживать какой-то конфликт с отцом, о сути которого я был вообще не в курсе… В общем…

Я встрепенулся. И снова посмотрел на часы. Восьмой час вечера. Тридцать первое декабря. Кажется, я что-то забыл.

Ох ты ж… Свидание! Я же на семь часом назначил свидание Лизавете в кафе «Сказка». И мало того, что столик не заказал, так и уже опаздываю.

Думал я недолго, секунд десять. Соблазн забыть про свидание окончательно я из головы выкинул. Никто меня за язык не тянул, в конце концов. Я же сам предложил, а теперь собираюсь кинуть? Фу, стремно как-то. Лучше уж я без всякого угощения на стол к семье Мельниковых приду, чем устрою девушке такой отстойный сюрприз к Новому году.

Так что я со всей возможной скоростью помчал к площади Октября. И преодолел несколько кварталов за рекордные семь минут. Приостановился и заскочил в дверь под вывеской «Цветы». Печально оглядел «ассортимент». Нда, времена многоцветных букетов в корзинах, роз всех цветов радуги и всяких там экзотических орхидей в крохотных горшочках наступят еще нескоро. Собственно, из всех цветов в этом магазине были только гвоздики. По случаю Нового года, видимо, не только красные, но еще и белые. И имелась в наличие скромная очередь человек из восьми.

— Товарищи-граждане! — сказал я громко и плюхнулся на колени. — Не дайте пропасть моей личной жизни! Я спешу сделать девушке предложение и уже опаздываю! Пожалуйста, пропустите без очереди! Умоляю!

— Раньше надо было думать, — склочно проворчал пожилой дядька, номер третий в очереди. — Вам надо, а другим не надо?

— Ну пожалуйста! — я стянул с головы шапку и принялся комкать ее в руках. Смотрел я не на этого зануду, а на женщину перед ним. И еще на продавщицу. Беспомощный взгляд и ясное лицо с советских плакатов могут же творить чудеса? Ведь могут же, да?

— Сколько тебе? — не очень приветливо буркнула, наконец, продавщица.

— Три штуки, — ответил я и с готовностью вскочил. — Спасибище всем, с наступающим!

— А почему это вы ему без очереди отпускаете? — снова запротестовал дядька. — Все стоят, пусть и он стоит. Раз такой полоротый и время не умеет рассчитывать!

Но остальная очередь его не поддержала. Продавщица завернула три чахловатые белые гвоздики в шуршащую целлофановую пленку и протянула мне. Я выгреб из кармана деньги, быстро рассчитался, кажется, переплатив, и помчался дальше.

С Лизаветой я столкнулся на крыльце. Она стояла с обиженным на весь свет лицом. Если бы дело происходило в мое время, то она наверняка бы смотрела с хмурым видом в экран смартфона. Сейчас у нее такой возможности не было, так что спрятать глаза не получилось.

— Лизавета! — окликнул я, но она гордо сделала вид, что ничего не слышала. И даже отвернулась, будто что-то увидела в другом конце заснеженного сквера. — Лиза, я ужасно провинился и готов искупить свою вину самой большой порцией мороженого, молочного коктейля или чего еще твоя душа пожелает!

Она вздернула подбородок и стала молча спускаться с крыльца.

— Лиза, сегодня же Новый год, — черт, опять приходится применять этот беспомощный умоляющий тон! Который как бы каждым своим звуком говорит, как я ужасно раскаиваюсь. Лиза была из того типа женщин, на которых он почему-то работал. И не то, чтобы мне непременно хотелось наныть себе прощение, просто… Просто было в моем настроении что-то новогоднее. Хотелось причинять хаотичное добро хотя бы тем людям, до которых я могу дотянуться. А Лизавета…

— Хороший же подарок ты мне сделал, — ядовито сказала она. — Меня выгнали из кафе, чтобы я место не занимала!

— Лизавета, у меня был очень суматошный рабочий день, и потом еще эта очередь в цветочном, — я вручил ей букет. Мысленно содрогаясь от его убогости.

— Как будто весь мир пытался не пустить меня к тебе на свидание, но я все равно стремился всей душой. И телом, — я восторженно смотрел на ее лицо.

— Сначала я сидела, как дура, одна, — кривя губами продолжила Лизавета. — Потом мне пришлось купить себе коктейль, потому что нельзя занимать столик просто так. Потом на меня все оборачивались и хихикали, потому что было ясно, что меня пригласили на свидание и…

— Так, милая, возвращаемся в кафе, — я приобнял ее за талию и потащил по ступенькам.