Звезданутые в тылу врага

Рукотворные коридоры закончились, сменились длинной норой, а потом его швырнули куда-то вниз, в месиво из щупалец и склизких тел. Задёргался судорожно, пытаясь выбраться, но его снова оплели щупальцами, сжали со всех сторон так, что даже крохи кислорода стало невозможно протолкнуть в лёгкие. Тело рвалось продолжать бороться, но Герман заставил себя подавить инстинкты. Расслабил мышцы, обмяк. Через несколько секунд объятия начали ослабевать. Осторожно вдохнул. Дышать, как будто, стало немного легче. Воняло страшно — букет отвратительных запахов бил в нос, но при этом пятна перед глазами слегка поблекли, в глазах немного прояснилось. «Здесь больше кислорода?» Тентакли продолжали медленно ощупывать, по груди к лицу ползла тварь, сдирая кожу. Лежнев приподнял голову. За тварью оставался след голой кожи — комбинезон, который был надет под скафандром, от неё не защищал. Попытался чуть сдвинуться, повернуться, чтобы сбросить мерзость. Медленно-медленно, буквально по сантиметру, чтобы снова не спровоцировать. Кальмар сполз, но с упорством улитки снова начал восхождение. По спине тоже что-то ползло. Тело била крупная дрожь, изо рта вырывались облачка пара — было невыносимо холодно, и скользкое ледяное тело твари не добавляло тепла.

Взгляд упёрся во что-то белое. Череп. Не совсем чистый, с ошмётками мяса. Видимо падаль им не сильно нравится, любят свежатинку. Упорная тварь продолжала карабкаться по груди, оставляя после себя глубокую ссадину — видимо жрёт прямо в процессе движения. Однако мясо на груди её не устраивает — ей нужно лицо. С трудом сдерживая омерзение, Лежнев медленно подвёл руку под тварь. Действительно медленно — стоило чуть дёрнуться, как твари, — и та, что на груди, и на спине, и даже соседние, напрягались и готовились снова душить жертву. «Видно, к людям они не приспособлены, — объяснял себе Лежнев, — Более мелкую добычу привыкли ловить. Но люди им тоже нравятся, справляются». Мысль о том, что лучше не дёргаться, а принять свою участь Германа даже не посещала. Он не для того пересёк пол вселенной, чтобы позволить себя сожрать каким-то безмозглым остроголовым осьминогам!

Рука, наконец, оказалась под ползущей тварью.

— Ну давай, наползай, тварь, — едва слышным шёпотом поторапливал Лежнев. — Смотри, какая вкусная рука! Мягенькая…

Существо будто раздумывало. Обходить препятствие ему было лень, но кожа на груди нравилась всё-таки больше, чем ни разу не «мягенькие» костяшки и ногти жертвы. В конце концов, целесообразность победила. Осьминог заполз на руку — Герман чувствовал, как маленькие, но многочисленные зубки начинают сдирать кожу, превращая её в питательную кашицу. Как только пасть существа оказалась на руке полностью, Лежнев, наконец, позволил себе сжать пальцы. Изо всех сил, с мстительным удовлетворением. По руке потекла кровь, тварь дёрнулась и попыталась снова обездвижить жертву… а вот остальные никак не реагировали. Они не чувствовали, что жертва сопротивляется, и продолжали потихоньку обдирать кожу со спины. А вот та тварь, которую он схватил, кажется, запаниковала. Сначала просто пыталась душить, но сил явно не хватало — даже странно — те, которые его сюда тащили, давили намного сильнее. Когда стало очевидно, что силёнок не хватает, тварь попыталась сбежать. Герман, не обращая внимания на боль, продолжал давить. Ещё и перебирать пальцами начал, пытаясь пробраться поглубже в пасть этой гадости. И в конце концов, добрался-таки до чего-то важного. Тварь вдруг забилась в конвульсиях, беспорядочно размахивая щупальцами. К слову, оказалось, что на концах щупалец есть очень острые когти, так что Лежнев потерял ещё немного крови и обзавёлся несколькими длинными неровными разрезами на коже. Но не отпустил. В конце концов тварь затихла.

— Победа, — прошептал парень. — Только их тут многовато, чтобы с каждым так разбираться. Теперь, когда «битва», вроде как, закончилась, терпеть второго, ползущего по спине и методично пережёвывающего кожу осьминога стало совсем невозможно. Тварь как раз добралась до плеча. Свободной рукой Герман перехватил одно из щупалец и потянул гадину на лицевую сторону. Правда, почти сразу понял, что это бесполезно — на освободившееся место тут же забрался ещё один желающий подкрепиться свежей человечиной. И не только это — как только та, первая тварь поняла, что отпускать щупальце никто не собирается, она завизжала.