Звездная карта царя Саула

– Аристарх Аристархович, я могу быть уверен, что с семью камнями Небесной карты ничего дурного не случится? Что все они очень скоро рассредоточатся по разным местам, чтобы снова копить силу? – улыбка тронула его губы: – Это я как Воин Света спрашиваю. Как лицо ответственное. И хотя до конца я не верю в Небесную карту, даже несмотря на то, что видел сияющие камни, и тем более не верю в жизнь длиною в тысячу лет, но, думаю, так поступить было бы правильно. Спрячьте их, и получше.

– Несомненно, Андрей Петрович, несомненно, – тот накрыл его руку щуплой, но все еще цепкой стариковской рукой. – Слово Аристарха Нелюдова.

– Ну, коли так, то я спокоен, – кивнул Крымов. – И еще, нам стоит согласовать версии произошедшего. Как вы считаете?

Старик улыбнулся:

– За долгие столетия, Андрей Петрович, мы хорошо научились представлять вещи необыкновенные – самыми обычными. Думаю, и в этот раз не ударим в грязь лицом. Это была судьба: вы появились вовремя и поступили как истинный Воин Света.

Егор Кузьмич хлопнул друга по плечу:

– Идем на свет божий, Воин Света, тяжко мне тут. – Он тяжело вздохнул. – Душа свежего воздуха просит, и не только его. И заметь, как можно скорее.

– Ничего, Егор Кузьмич, сейчас мы тебя доставим в гостиницу «Зорька», там тебя ждет услада. А я в больницу помчусь. Позже увидимся – в штаб-квартире товарища генерала. Только бы все с Машенькой было хорошо.

– Будет, Андрюша, будет. Теперь уже ясно, на чьей стороне ее величество Вселенная.

Эпилог

С Марией Бестужевой все было хорошо. Как сказал врач: «Пуля прошла рядом с сердцем, чудом не затронув ни одного жизненно важного органа». Когда она после операционного наркоза пришла в себя, Андрею разрешили навестить ее. Его Машенька лежала бледная и несчастная, под капельницей, но в глазах светился яркий огонек жизни.

– Милый, милый Андрей, – когда он склонился над ней и поцеловал в губы, прошептала она. – Как я рада видеть тебя…

Он не знал, что сказать. Его губы предательски дрогнули. Мария улыбнулась очень счастливо. И заговорщицки.

– Что такое? – хмурясь, спросил он.

– Я даже не представляю, что бы делала без тебя, мой Воин Света.

– А ничего бы не делала, дорогая Машенька, – нежно сжав ее пальцы, ответил Крымов. – Я должен был оказаться рядом с тобой – и так оно и случилось. – Крымов поцеловал ее слабую руку. – Аристарх Нелюдов уже сказал: это судьба. Завтра тебя перевезут в областную больницу, я буду рядом. Ты родилась заново, Машенька. Набирайся сил и выздоравливай. Все плохое позади, солнце мое.

В тот день, уходя из больницы, он вспомнил отрывок из прочитанной им рукописи: «…стрела, пущенная прямо ему в сердце, пролетит мимо; дамасская сталь, точно сухая ветка, сломается от удара, едва коснувшись его тела. Враги падут замертво, едва подступятся к нему…» Почти так, думал Андрей Крымов, почти так…

На следующий день Марию Бестужеву доставили из Медведкова в областную больницу на самом берегу Волги. Туда же, в большой город, перекочевал и штаб грозного генерала спецслужб. Крымов половину времени проводил в больнице, вторую делил между дачей показаний и беседами с Егором Кузьмичом, который взялся методично истреблять в номере гостиницы и во время путешествий по городу церковные запасы Растопчуна.

Генерала мало волновала мистическая сторона этого дела. Он не верил в общение с духами. Его интересовали связи Марги с международными террористами, а также с не известной никому ранее «группировкой Кощея Бессмертного», как она фигурировала в деле. История с Небесной картой только запутывала расследование, так что в итоге про нее решили забыть, и все свелось к чистой уголовщине. Ни Растопчины, ни Марга Рубина, ни Крымов и Бестужева не упомянули о своих похождениях в городке Бульмуджуре, это бы только усугубило дело.

Все более или менее встало на свои места, когда обнаружилось, кто такой Кощей Бессмертный.

– Подумать только! – сидя на лавке в больничном парке и поглядывая со склона на Волгу, говорил Егор Кузьмич. – Псих! И кличка-то у него какая оказалась: «Кощей»! Я как в воду смотрел, а, сыщик? – Егор Кузьмич вытащил из кармана куртки фляжку и, поглядев по сторонам, на гулявших в компаниях родственников больных, свинтил крышку и сделал большой глоток. – Тринадцать паспортов, а кто таков на самом деле – неизвестно. Пять побегов только из Кащенко! Хронический шизофреник с манией величия, склонный к насилию. С семидесятых годов его след тянется. А откуда взялся, и неизвестно, – отхлебывая, рассуждал Егор Кузьмич. – Даже органам неведомо. Вот поди и узнай.

– Теперь его запрут так запрут – под семь замков посадят – не вылезет.

– Кто знает, Андрюша…

– О чем ты?

– Пораскинь мозгами: он почему не помер-то с пулей в башке? Силенки еще от предыдущей дозы бессмертия остались. И так ведь можно посмотреть. И главврач помрет, и медперсонал, а старичок-то с манией величия и аппетитами синей акулы останется и вновь деру даст – белый свет удивлять. Удружил визирь ал Аюм и себе, и всему белому свету, хе!