Звездная месть

Еще бы, у кого на станции найдешь такое: зальчик – сто на сто метров, в нем травяной покров, тут же снег, полынья, а посредине чудо-чудесное: срубленная из настоящих земных бревен русская банька с печкой, со всем, что полагается... Нет, умел Дил Бронкс жить!

– А это у тебя чего? – Ваня, никак уверовал?

Иван прикрыл рукой крестик. Не стал отвечать на шутку. Он знал, что Дил охальник, безбожник и насмешник. Только в этот раз тот не стал зубоскалить, наоборот надул свои пухлые губы и изрек:

– Понимаю, Ваня. Ежели бы я шел на такое дело, я б в чего угодно уверовал... Но вот поможет ли?! Ну ладно, ладно, не серчай!

Когда они уселись за богатый и необъятный стол в следующем зале, зале – столовой, к ним присоединился еще один старый знакомый – Серж Синицки, который, как выяснилось, работал на станции без малого два года. Ивана он встретил без восторга, спокойно. Сначала даже не узнал. Лишь потом раскинул руки, широко – широко раскинул... но не обнял однокашника, а тут же опустил их. Точно так же сошла с узких губ улыбка.

– О-о! – воскликнул Серж. – Это есть ти, Ванья? Майн готт?! Якой шорт приносиль тэба сьюда?!

Иван видел, что Серега Синицкий, уроженец Новорыбинска, обасурманился окончательно, до беспамятства и полуутраты языка. Но корить за это не счел нужным. К тому же, Серега мог просто придуриваться, он частенько чудачил – хорошая была пара астрофизиков на Дубль-Биге-Четвертом! Негр Бронкс говорил на чистейшем русском – недаром в Школе заколачивали в головы слушателей все существующие языки, заколачивали на уровне перехода к подсознанию, так что не вытравишь. Но русскому Сереге Синицкому его родного языка не внедряли в мозг искуственными методами, и потому, что осталось с детства и юности, то осталось, а чего не осталось – увы!

– Какой погод есть родина? – поинтересовался Серж.

Иван сжал ему предплечье, заглянул в глаза.

– На родине, Серый, всегда хорошая погода. Жаль ты этого так и не понял!

Серж и сейчас ничего не понял. Но когда Бронкс в двух словах, рассказал об Иване, Серж сбегал к себе в каюту и приволок целый мешок всякой всячины.

– Их тэбе есть брать, Ванья, – проговорил он и прослезился.

Иван хотел было заглянуть в мешок. Но Серж его оторвал.

– Ин тэ дорога есть разбираль, Ванья! Сэт момэнт нэ шукай! – проговорил он. – Пэрэд расставанья – наша есть гудят будымо!

Серж был невысок и плотен. Ранние залысины тянулись аж к самому затылку – они были еще со школярской поры, когда он говорил вполне нормально. Потом, после двенадцати лет пребывания в Отряде, Сержа оставила жена, двое детей почти не узнавали его или же не желали узнавать. И он решил начать жизнь по-новой, устроился к Бронксу, стал копить на свою станцию. Рисковые дела Сержа не манили. Но и он после «гульбы», которая вылилась в двухчасовой плотный обед, сказал, с сожалением глядя на Ивана, кривя губы и делая лицо скорбным:

– Не сэт па, Ванья! Ихес тьотрэзан ломоть! Их есть отвыкать от ваша мова! Ту компранэ? Наин? Их предлогаль. Ванья, гуторить по-аглицки, уи? Кочешь?

– Не хочу, – ответил Иван. Ему надо было чего-нибудь подарить Сереге в ответ. Но никаких подарков он с собой не прихватил, только самое необходимое. И от этого он чувствовал себя неловко.

Серж покачал пальцем у самого носа Ивана. Он был абсолютно трезв. Но его движения были порывисты, неуравновешенны.

– Найн, Ванья! Экутэ муа! Слышишь?!

– Слышу, слышу! – отозвался Иван. – Чай не через реку перекликаемся.

Серж успокоился, снова скривил губы.

– Окей, Ванья! Экутэ! Ты есть отшень большой и отшень глюпый дурак, Ванья! Ты не есть туда! – он помахал рукой в неопределенном направлении. – Ты есть идти нах хауз, Ванья!

– Вот тут я согласен, – пробурчал Дил Бронкс. – Или, хочешь, оставайся у меня? Я тебе такой оклад положу, что в вашем Космофлоте и начальникам управлений, не снилось!

– Не хочу.

Серж надулся до предела.

– Иль ньячэго нэ кочэт! Иль есть крэзи!

– Ну ладно, спасибо за добрые слова, – проговорил Иван, – только мне пора. И не думай ничего такого, Дил, я обязательно вернусь и обязательно привезу тебе какую-нибудь хреновину оттуда, самую необычайную, – все от зависти передохнут!

– Ну и договорились!

И Дил и Серж Синицки глядели на Ивана как на живого покойника, будто стояли у изголовья гроба. Затягивать эту скорбную сцену Ивану как-то не хотелось.

В коридоре его остановила Таека.

– Вот! – сказала она и протянула черный шарик с присоской. – Забирай, Ваня. Ты ведь такой беспечный и легкомысленный, что наверняка позабыл выписать в управлении переговорник! Ведь верно?

– Верно, – согласился Иван. Он только сейчас вспомнил про столь немаловажную вещицу.

– Нельзя быть таким безалаберным и ленивым! – Таека сузила и без того узкие глазки и, казалось, еще сильнее пожелтела, но теперь не от природы, а от негодования. – А вернешься, прямиком к нам, ясно?!

– Так точно! – Иван обнял затворницу, поцеловал в щеку.

Дил Бронкс легонько прихлопнул его по спине. Засверкал своей знаменитой на все Пространство улыбкой.

– А тебе не пора отчаливать, соблазнитель коварный?! – прошептал он почти в ухо, сжав в своих ручищах обоих.

– Пора!