Звездная мистерия

Порой Ангел возносил его так высоко, что у Мудреца просто дух захватывало, а сердце его готово было остановиться и выпрыгнуть, разрывая грудь. Даже в самых смелых мечтах Мудрец не смел забираться на такие высоты. Его благоразумие отказывалось следовать за ним. А разум его не допускал самой возможности такого полета. Мудрец не верил в реальность происходящего. Крылья Ангела увлекали его гораздо выше, чем его собственное воображение. И чем выше они поднимались, тем увереннее был их совместный полет. Тем спокойнее чувствовал себя Ангел. Это была его стихия! Он смеялся от души и был по-настоящему счастлив. Сейчас, когда рядом был Мудрец, эти полеты доставляли Ангелу настоящий восторг. Теперь они приобретали новый смысл, ведь чувства, рожденные ими, захватывали их обоих, а значит, были вдвое сильнее!

Поднявшись в высшие сферы, они переставали говорить. Музыка, звучавшая здесь, всецело заполняла их своей божественной гармонией. Слова больше не имели никакого смысла. Эта реальность не нуждалась в словах, она была выше всяких слов и понятий, существующих на земле. Слившись воедино, их души становились одним целым, а их сердца испытывали такое блаженство, которое на земле суждено испытать только очень немногим и по-настоящему любящим сердцам.

Иногда, влекомый неудержимой жаждой познания, Мудрец устремлялся в отверженные миры. Туда, где носились неприкаянные души грешников, сжигаемые огнем своих неутолимых страстей. Эти проклятые души были поистине ужасны, ведь они выглядели так же, как те отвратительные пороки, которые разрывали их на части. Ангел бесконечно доверял Мудрецу и преданно следовал за ним. Не мог же он оставить своего Мудреца наедине с ужасными созданиями этих миров! И тогда, закрыв глаза, они вместе падали в эту мрачную бездну. Но едва оказавшись в незнакомом и пугающем мире, Ангел весь сжимался, тело его начинало трепетать, а сам он стонал и плакал. Он говорил, что ему невыносимо больно, и он не в состоянии вынести этой боли. Их полет, который больше был похож на глубокое погружение, внезапно прерывался. Вернувшись назад, Ангел успокаивал Мудреца. Он говорил, что в следующий раз все у них непременно получится. Что все будет по-другому, так, как того хочет Мудрец. И объяснял, что он хоть и Ангел, но все же еще очень молодой и неопытный. И что Мудрец, если он действительно Мудрец, и сам должен все понимать. И Мудрец понимал его.

В следующий раз они действительно проникали глубже. И казалось, что тьма готова их поглотить навсегда. Мудрец объяснял Ангелу, что самое главное здесь – ничего не бояться. Ибо страх – настоящая приманка для ужасных обитателей этой звездной темницы. Почувствовав его, они слетаются со всех сторон, готовые разорвать любого непрошенного гостя, который испугается их зловещего вида. И в самом деле, вокруг них извивались немыслимые в своем безобразии твари. Самые ужасные создания, когда-либо придуманные больным воображением в каком-либо из миров, обитали именно здесь. Но, несмотря на слова Мудреца, Ангел снова дрожал от страха, который охватывал его при виде этих невообразимых чудовищ, заставляя сжиматься его сердце и леденя душу. Ангел плакал как ребенок, прижавшись к Мудрецу и закрывая лицо руками. Он опять умолял Мудреца поскорее убраться отсюда.

Возвращаясь из этих страшных путешествий, Мудрец писал книги о природе злых сил. Потрясенный увиденным, Ангел оставался один и подолгу размышлял о чем-то своем и непостижимом даже для Мудреца. Ночью же Ангел спал очень беспокойно, всхлипывая и ворочаясь во сне. Он успокаивался только тогда, когда Мудрец, закончив очередную главу, подходил к нему и, словно маленького котенка, гладил по голове. В такие минуты сердце Мудреца дрожало от умиления и нежности. Он давал себе слово больше никогда не повторять таких путешествий. И они действительно были редкими. Мудрец любил Ангела как своего родного сына. Он жалел его и утром обещал, что такого больше не повторится, если Ангел сам не захочет еще раз пережить подобное приключение.