Звездная пирамида

Больше она разговаривать не захотела, а я гляжу: мы находимся поверх галактического диска, а то место, куда она ткнула, – снизу. Да еще нужно пробираться кружным путем, огибая галактическое ядро, потому что все наставления по астронавигации, сообщенные мне «Топинамбуром», не рекомендуют звездолетам забираться в ядро, и сам корабль держится того же мнения. Ну ладно. Самое интересное, что Ной Семирамиду поддержал, Илона не имела своего мнения, а Ипат только кряхтел и страдальчески морщился. Я велел звездолету проложить оптимальный курс до выбранной точки, и он это сделал. Оказалось, что ничего страшного: всего-навсего триста одиннадцать часов с минутами, то есть примерно тринадцать стандартных суток. Я думал, будет больше.

И мы полетели.

Глава 9. Хатон

Хорошая штука биозвездолет, а недостатков все равно не лишен. Ну да, все правда: и быстрый он, и какие хочешь удобства для тебя создаст, и вкусную пищу из космической пыли синтезирует. Семирамида, правда, бурчала, что эта космическая пыль все время хрустит у нее на зубах, да только выдумки все это. У некоторых воображение до того развито, что я удивляюсь, как они с ума не сходят. А Ной однажды заявил, что тот, кто стремится к чувственным удовольствиям, как залезет в такой корабль, так и не вылезет. Вместо путешествий по делам будет себе блаженствовать, пуская слюни и мыча от безудержного наслаждения. Мол, проще простого научить корабль исполнять любую прихоть, а уж если настроишь его так, чтобы он улавливал малейшие желания, мелькнувшие в твоей голове, и немедленно исполнял их, то все – пропал. Никогда больше не выйдешь из корабля, до самой смерти только и будешь делать, что наслаждаться. А уж когда биозвездолеты станут доступны всем и каждому, тут-то и придет конец человечеству.

По-моему, чепуха это. Никогда они не станут доступны. Биозвездолет не каждому правительству по карману, что уж говорить о простых людях. Ну, правда, бывают такие, как Ларсен, но я что-то не заметил в нем склонности к наслаждениям. Он-то как раз делом занят – грязноватым, но делом!

А недостаток «Топинамбура» вот какой: летишь на нем и скорости не чувствуешь. Ушел корабль в гиперпространство, вынырнул – звезды поменяли свои места, но все равно не движутся и до следующего нырка висят на месте, как приколоченные. Даже наслаждения от гиперпрыжка уже не чувствуешь – привыкли мы, что ли? То ли дело самодвижущаяся повозка у нас на Зяби! Мчишься на ней, и чаще всего мчишься быстро, потому что кто-нибудь за тобой гонится, кусты вдоль дороги так и мелькают, куры и слоны от колес шарахаются, движок тарахтит, бренчит кузов, и каждую колдобину пятой точкой чувствуешь. Вот она – скорость! Вот он – азарт!

Хотя, может, это я просто придираюсь.

Ничего с нами за тринадцать суток не случилось. Правда, на пути нам пришлось еще раз подзаправиться, но это оказалось делом быстрым: «Топинамбур» нашел нейтронную звезду и за какой-нибудь час прямо-таки обожрался излучением. Я хотел было взглянуть на этакое диво, но корабль дал мне понять, что не может сделать стенки прозрачными, не может даже организовать мне иллюминатор, потому что излучение звезды поубивает весь экипаж, а порядочный корабль должен его беречь. Он согласился только показать мне, что происходит снаружи, на экране и исключительно в оптическом диапазоне – меня и то пробрало до самых печенок. Я весь покрылся мурашками и велел больше не показывать. Тем временем Ипат с Ноем затеяли спор о том, следует ли считать «Топинамбур» уже совсем взрослым или нет; один упирал на то, что существо, произведшее на свет хотя бы одного потомка, является отцом (или матерью, это все равно), а значит, оно уж точно взрослое, – другой бубнил, что не надо сравнивать почкование с родами, и ссылался почему-то на кенгуроликов. Мне было начхать. Называй как хочешь, главное, не заставляй корабль почковаться каждую неделю и не гоняй по Галактике без отдыха и корма, вот и все.

Потом Ипат начал вслух думать да гадать, скоро ли мы найдем обитаемую планету и какие люди-человеки на ней окажутся. По-моему, все это он делал ради Илоны. А Ной возьми, да и скажи:

– Если опять рассчитываешь на везение, так это зря.

– Почему это? – спросил Ипат.

– Я уже говорил тебе почему. Потому что место на девятом уровне пирамиды – это не то, о чем мечтает порядочное правительство. Кстати, и непорядочное тоже… Эх, жаль, я тогда мало врезал Ларсену!

– За что?

– За то, что он поздно явился на Зябь.

Кому что, а Ною – это.

– А вообще, – сказал он, мечтательно зажмурившись, – умнейший человек изобрел имперскую пирамиду. Только так и надо. Теперь шевелятся даже те, кто по уши мохом зарос. А куда им еще деваться? Поспешай, а не то обойдут. И правильно. Тот человек гением был. Правильно понял: никакая экономическая система не будет жизнеспособной, пока не научится эксплуатировать человеческий эгоизм.

Ипат ничего не понял, только лоб зря наморщил, а Илона заморгала и спрашивает:

– Ты ведь шутишь, да?

– И не думаю.

– Значит, ты все еще больной? – Гляжу, у Илоны в глазах тревога пополам с сочувствием.