Звездная пыль

В данный момент Иргар Шпруттер заканчивал приготовления к одному важному делу. Ему было необходимо срочно уточнить все детали плана, задуманного и разработанного княгиней де Орсини, касающегося побега Милисенты. Общий замысел был ему уже известен, но вот подробности, без которых это знание ничего не стоит… Впрочем, особых непреодолимых трудностей здесь для него не было. Как он достоверно знал, на ближайший час Элеонора назначила совещание своих самых доверенных соратников и агентов, которым поручила это дело.

Совещание будет проходить в ее резиденции, в помещениях, всячески защищенных от прослушивания и проникновения. Но только не от того, которое собирался организовать маг с Готики.

Открыв свой заветный шкаф, он извлек оттуда несколько старинных флаконов, обсидиановый нож и парочку предметов непонятного вида. Отлив понемножку из каждого флакона, он смешал всё это в чаше и выпил залпом, скривившись — видимо, полученный напиток не отличался приятным вкусом.

А затем направился в самую дальнюю комнату своих апартаментов, где размещался его бестиарий.

Здесь жили его любимцы — трехногий и четырехглазый филин из Костромы, гигантский жук-усач из системы Медузы — поблескивающее черно-синим хитином создание размером с омара, большая бурая крыса неизвестного происхождения.

Еще было семейство серых мышей-пуховок с Гианеи, получивших свое название по весьма банальной причине — они были похожи на комочки серого пуха.

Об этом зверинце все хорошо знали, но давным-давно ничему не удивлялись: в конце концов, на то он и маг, чтобы держать всяких странных тварей.

И никого уже не смущало, если его заставали, к примеру, идущим в глубокой задумчивости по дворцовым коридорам, с крысой, уютно устроившейся на правом плече, и жуком — на левом.

Хотя поначалу молоденькие фрейлины и даже стражницы встречали его появление в таком экстравагантном виде диким визгом…

Глупые, глупые! Они-то думают, что животные нужны ему для антуража, для того, чтобы поддерживать имидж мага! Пусть думают так и в будущем — оно и к лучшему.

Вначале он извлек из клетки филина, беспокойно заворочавшего головой, пробормотал скороговоркой заклинание, а затем привязал к его третьей ноге маленькую корзинку с крышкой, а на шею — один из амулетов.

Затем вынул из вольера пару пуховых мышей, проделал над ними несколько пассов, после чего осторожно проколол палец ритуальным ножом и стряхнул несколько капель крови в чашу с остатками волшебной микстуры.

Потом он осторожно, чтобы ничего не повредить нежным зверькам, сунул каждую мышь мордочкой в чашу. Они не хотели пить, вертели головками, но Шпруттер был хотя и аккуратен, но настойчив, и пуховкам пришлось всё же глотнуть остро пахнущего пойла.

Оставалось последнее. Посадив мышей в корзинку, он распахнул окно. В лицо ударил ветер — как-никак его квартира находилась на тридцатом этаже дворца.

— Еууор! Astix! Membas kro! Hffopa qwe p'roqo, ryydass nlek! Та! Tu! Та! Tu! Та! Tu! — торжественным речитативом произнес Иргар Шпруттер и выпустил филина в вечернее небо.

Чародей закрыл окно и удовлетворенно улыбнулся.

Через двадцать минут филин сядет на крышу родового особняка де Орсини и выпустит из корзинки мышей, а те, пройдя вентиляционными ходами, щелями и трещинами старых стен, доберутся до места, которое эта самовлюбленная дура де Орсини считает защищенным от всех видов прослушивания. Так оно, в общем-то, и есть — смонтированные в замке приборы способны засечь и подавить любое постороннее излучение, любое, самое миниатюрное электронное устройство.

Но вот только на этот раз никаких приборов не будет. Но он всё увидит и услышит — глазами своих зверушек.

Ученые в один голос отрицают саму возможность телепатии, а уж тем более — возможность передачи мыслей от животных к человеку. Ах, если бы свято верящие в это профаны знали, сколько Готика приплачивает некоторым из этих ученых, чтобы они так говорили!

Темескира, элитный квартал в центре города

Элеонора де Орсини причалила свой флаер прямо ко второму этажу особняка, к ограждению балкона, через которое небрежно перемахнула. О машине сразу забыла — прислуга поставит ее в гараж: за это ей и платят жалованье.

Пинком распахнула дверь в холл второго этажа.

Не замечая окружающей роскоши, ответила на поклон старой дворецкой.

Стремительно и легко — как и привыкла — ворвалась в свои покои.

Торопливо стащив с себя выходной костюм, она осталась лишь в чисто символических трусиках — весьма неширокая полоска золотистой ткани на почти невидимом пояске (узри ее сейчас кто-то из «Лунных девиц» — непременно взял бы на заметку фасон). И небрежно развалилась в кресле перед пустым туалетным столиком.

Жительницы Амазонии обычно почти не пользовались косметикой — ну, тени для век, тушь для ресниц, реже — помада.

(Вот разве что в последнее время вошла в моду — по большей части у молодых — разноцветная краска для волос, превращающая прически в подобие попугайских перьев.)