Звездная река

Мужчины все время тайком сновали туда и обратно. Если одно из правительств, или оба сразу, повышали пошлины или объявляли новые монополии, это просто увеличивало прибыльность – и вероятность – контрабанды. Становилось выгодным рисковать. Одной из особенностей повседневной жизни у границы была нелегальная доставка на север чая, или соли, или лекарств, переправа через реку в безлунную ночь в условленном месте, возвращение с янтарем, или мехами, или просто с серебром. Серебро – это всегда хорошо.

Тебя могли также арестовать, избить или казнить, как контрабандиста, если поймают во время возвращения на этот берег, хотя последнее, вероятно, не грозит военному командиру – если он сможет вовремя подтвердить свою личность.

Сегодня ночью он спрятался в маленьком хлеву, возвращаясь на юг после того, как неделю провел к северу от реки. Он густо обмазал дурно пахнущей мазью лицо, руки и лодыжки для защиты от кусачих насекомых северного лета. Человек, который продал ему эту мазь, уверял, что она точно спасет от укусов ночных насекомых.

«Продавец солгал», – решил Дайянь.

Этот человек заслуживает мучительной, жестокой смерти, в идеале его должны закусать до смерти комары. Дайянь продолжал мазаться этой мазью за неимением ничего лучшего. И беспрерывно ругался, но тихо.

Два водяных буйвола, стоящих в хлеву, как и три козы, знали о его присутствии. Фермер не знал. Собаки здесь не было, иначе ему пришлось бы, наверное, убить ее.

В хлеву было очень жарко в летнюю ночь и плохо пахло. Но он слышал в темноте рев тигров и не собирался сегодня ночевать под открытым небом.

Жэнь Дайянь боялся двух вещей, насколько он знал или признавался самому себе. Во-первых, с детства он боялся быть похороненным заживо. Он никогда бы не мог стать расхитителем гробниц, и это не имело никакого отношения к призракам или магическим заклинаниям, наложенным на них.

Во-вторых, тигров, хотя в детстве он их не боялся. Люди из Сэчэня умели быть осторожными. Случалось, погибали люди и скот, но обычно по собственной неосторожности. Только после того, как он ушел из дома и несколько лет прожил под открытым небом, он столкнулся с тиграми.

Двух он убил из лука, на болотах и в его окрестностях. Еще одного – мечом, когда зверь застал его врасплох, из-за чего оказался слишком близко, и двигался слишком быстро, чтобы Жэнь использовать стрелу. Он до сих пор, столько лет спустя, помнит его рев, заполнивший мир вокруг, когда тигр прыгнул на него в сумеречном свете полумесяца.

Его хвалили за удар мечом прямо в открытую пасть тигра. На его груди остался шрам после этой встречи. Если бы он не отскочил в сторону после этого удара, он бы погиб. Это убийство стало легендой среди разбойников к тому времени, как Дайянь ушел от них. Он не опровергал ее, но сам знал правду: ему очень повезло. В ту ночь его жизнь чуть не закончилась, потраченная зря, ничем не примечательная.

Катайцы, как правило, ненавидели волков больше всех диких зверей. Дайянь предпочел бы скорее иметь дело с голодной зимней стаей волков, чем с тигром. Поэтому он проводил сегодняшнюю ночь в жарком, вонючем хлеву вместо того, чтобы дышать свежим воздухом на каком-нибудь холме под луной.

Ему хотелось пить. Но у него ничего не было, он допил свою флягу кумыса. Хлев построили небрежно, со щелями в досках и в крыше. Во время дождя она, наверное, сильно протекает. Луна ярко светила сквозь трещины в крыше, мешая уснуть. Из-за нее также будет довольно сложно переправляться через реку завтра ночью, но он уже знал, где сделать это: контрабандисты прятали свои лодки на каждом берегу. Это его не беспокоило.

Какое-то насекомое буравило его лоб, как инструмент плотника, и он его прихлопнул. Рука окрасилась кровью, цвет которой казался странным при лунном свете. Он думал о своей постели в управе главного судьи в Ханьцзине, о хороших винах, которыми угощал Ван Фуинь, о еде, продающейся на улицах столицы.

Дайянь прогнал эти мысли прочь. У него были и более волнующие воспоминания о Ханьцзине, кроме мягкой постели или уличной еды. Но он не разрешал себе погружаться в эти воспоминания.

Он уехал из столицы вскоре после церемонии, во время которой он опустился на колени перед своим императором и получил от него в знак признательности в подарок городской дом вместе с слугами, серебро и ранг, который он сейчас занимает в армии Катая.

То был бурное, нелегкое утро во дворце: первый министр Хан Дэцзинь ушел в отставку в предыдущую ночь. Церемония награждения Дайяня была короткой. На всем ее протяжении он представлял себе, что ее видят отец и мать, пусть даже на самом деле они просто узнают о ней. Он почти слышал громкий стук их сердец, видел их лица. Люди рожают детей, чтобы гордиться ими, если повезет, и, может быть, иметь опору в старости.

Теперь у него были деньги, он будет посылать им пособие, как положено. Другим он тоже сможет помочь. Он даже может жениться – у него промелькнула такая мысль и мысль о сыне. Но потом он предпринял шаги, чтобы получить должность на западе – в Еньлине, а после в Синане.