Звездная роль Владика Козьмичева(СИ)

В театре ему не хотелось ни с кем говорить. Нервы были натянуты, как струны. Громом среди ясного неба для него стала новость, что Леонидов сильно простужен и его привезли в театр прямо из поликлиники. Сходил к Леонидову в уборную.

- А ты не переживай! - успокоил его Анатолий Федорович. - Такое со мной уже бывало. Злей буду.

Салмин выглядел свежим, бодрым и деятельным. Но по тому как он, то с ожесто-чением тер подбородок, то дергал себя за мочку уха, то хрустел пальцами, Владик понял, что и Салмин нервничает. Только вида не подает. Еще бы не нервничать, когда на первом ряду сидит Министр культуры!

Спектакль Владик простоял за кулисами. Весь зал он не видел, но зато прекрасно слышал его реакцию. И прежде всего, на вдохновенную игру Леонидова, буквально рас-творившегося в образе Чуждина, Все монологи и реплики его героя настолько попадали в природу этого самовлюбленного театрального чинуши, что Владик временами забывал о своем авторстве и воспринимал, как откровение. Зал реагировал на игру Леонидов так го-рячо, что Владик даже почувствовал обиду за других артистов. Каждая сцена с его уча-стием несла в себе такие оттенки и смыслы, которые даже Владику представлялись лишь как второй, третий, а то и четвертый слой роли. Это было откровением. Залу особенно понравился один из его монологов о роли театрального режиссера.

- Я сюда не для того пришел, чтобы кому-то понравиться! Режиссер - это коман-дир! - При этом Чуждин-Леонидов обращался не только к массовке, сидевшей полукру-гом спиной к зрительному залу и изображавшей общее собрание артистов, но и к публи-ке. - Я здесь для того, чтобы превратить труппу в крепко сжатый кулак единомышленни-ков...- Затем, словно забывшись и сделав многозначительную паузу, продолжал, - в лич-ный состав театрального корпуса! Намекая, что до театра он был замполитом крупного воинского соединения.

Очень неплохо смотрелся антагонист Чуждина - комик Дорожкин. На взгляд Вла-дика, артисту Зеленову, игравшему его роль, пока не хватало красок для изображения этой двойственной личности, казалось бы, легкомысленной, но остро и глубоко пережи-вающей деградацию своего театра, за утрату им творческого наследия Станиславского. Честно говоря, к нему он отнесся весьма пристрастно, ибо Дорожкин был его "alter ego". Зрителям же Дорожкин нравился, и они не раз сопровождали его остроумные монологи и реплики аплодисментами. Вообще спектакль после генеральной репетиции преобразился.

- Да... Салмин - это фигура! - думал Владик, ощущая и радость, и трепет от раз-вертывающегося перед ним театрального таинства.

По ходу спектакля он не раз обращал внимание на сидевшего в центре первого ря-да Министра культуры и видел, как начальная настороженность на его лице постепенно сменяется непосредственным сопереживанием происходящему на сцене, смехом и апло-дисментами... Родные сидели во втором ряду, и лиц их он толком разглядеть не мог.

Финальная сцена пролетела для него мгновенно. Зал взорвался аплодисментами. Уже не раз выходили кланяться Леонидов, Зеленов, Салмин, и даже артисты массовки, а он все стоял за кулисами и не мог прийти в себя. Одно дело, когда, впервые взяв в руки еще пахнущий типографией экземпляр написанной тобой книги, ты можешь лишь наде-яться на положительную оценку ее будущими читателями. И совсем другое дело - во-очию видеть и слышать одномоментную реакцию первых нескольких сотен человек на твою пьесу.

Зал требовал автора, а он никак не мог осознать, что это требуют его. Лишь когда подошел Салмин и, взяв его за руку, повел к рампе, до него дошло, что автор - это он. Но это было лишь началом. После на него обрушился град поздравлений не пожелавших по-кинуть зал зрителей, родных, коллег и знакомых. У Лены, стоявшей с ним рядом, в угол-ках глаз появились слезы. Влажными были глаза у отца и Маргариты Михайловны, у Альбины Ивановны. Подошел Северинов. Многие из присутствующих его узнали и по-чтительно расступились перед известным писателем. Евгений Геннадьевич шел к нему, широко раскинув руки. Подошел, обнял и во всеуслышание произнес.

- Влад, я очень рад! И спокоен за твое будущее. Оно у тебя крепкое!

Владик представил ему отца и Маргариту Михайловну. Северинов, пожимая Кон-стантину Васильевичу руку, несколько удивленно посмотрел на него.

- Припоминаю, что мы уже где-то виделись. Я прав, Константин Васильевич? Тем более приятно узнать, что Вы отец такого сына! А я и не знал! Влад, ты мне потом пере-звони.

Лишь спустя время Константин Васильевич рассказал, что с Севериновым встре-чался в Кремле, на награждении. Но тогда, в театре, в силу уже ставшей привычкой, слу-жебной обязанностью не светиться на публике, не решился об этом сказать.