Звездная роль Владика Козьмичева(СИ)

Первое время думать об этом мешала газета. Он продолжал мотаться по городам и весям. А вот Лена еще долго жила ощущением того большого, что произошло с мужем. Но не только. Уже прошло больше двух лет после ее ухода от Москвина, но забыть о нем, чего она искренне хотела, никак не получалось. Испытание, которому она себя, а заодно Владика, подвергла, временами казалось ей проделкой Мефистофеля. Еще долго после ухода от этого она боялась приходить на свой семинар. Вдруг ему придет в голову туда явиться? И до сих пор, когда у нее появлялась необходимость проехать троллейбусом, ко-торый шел со стороны дома Москвина, она прибегала ко всяким пересадкам, а, в крайнем случае, пользовалась такси. Стала бояться ходить в театр. Она страдала от этих страхов и никак не могла избавиться от ощущения вины перед мужем, и сыном.

Конечно, время делало свое дело. Но не известно, как долго бы жили в ней эти фо-бии, если бы однажды в метро она не столкнулась со знакомым ей коллегой Москвина. Лена даже испугалась и попыталась улизнуть, поскольку меньше всего хотела любого напоминания о нем. Но им оказалось по пути, и тот рассказал, что Москвин-таки добился своего и эмигрировал в США. Она почувствовала такое облегчение! Судьба закрыла нена-вистную страницу ее биографии. Можно было начинать поистине новую жизнь. С этим настроением она жила несколько дней. Владик как раз был в Москве и никак не мог по-нять, что с ней случилось. Вся она лучилась счастьем и добротой. По квартире не ходила, а летала. Даже, вопреки обыкновению, постоянно что-то напевала. А в один из вечеров она решилась и сказала ему, что хочет второго ребенка. Владик посмотрел на нее каким-то особенным взглядом и обнял.

- Я об этом много думал и тоже хочу. Только на этот раз девочку...

Когда она сообщила, что беременна, он предложил назвать девочку в честь своей покойной матери - Верой. Все время беременности их ни на минуту не покидала уверен-ность, что будет девочка. За пару месяцев перед родами из Находки приехала Анна Семе-новна.

К тому времени в театре он уже стал совсем своим. Далось это из-за характера Салмина, жесткого и не терпящего компромиссов, нелегко. Если в отношении к нему, ав-тору, эти его качества как-то сдерживались, то по отношению к актерам - напротив. Пер-вые стычки с Салминым у него начались еще в период утверждения артистов на роли. Владик хотел, чтобы Дорожкина, играл Зеленов. Салмин же настаивал на Колокольцеве, известном своими ролями в фильмах о революции и гражданской войне. Но тот, по мне-нию Владика, никак не вписывался в образ роли. Да и был много старше Дорожкина. Од-нажды дошло до того, что, взбешенный неуступчивостью Козьмичева, Салмин заявил.

- Тебе платят не как главному, а как автору! И попрошу мне не указывать. Глав-ный в этом театре - я!

- Раз так, не буду переписывать роль! И вообще, воспользуюсь авторским правом, - отреагировал Владик. - Пьеса театру пока не продана. Она моя собственность!

- Ну, раз собственность, то иди ты ... к другому режиссеру! - И вышел из кабинета.

Оставаться в этот день в театре было ни к чему. Расстроенный и оскорбленный то-ном Салмина, он уехал в редакцию. Вечером позвонил Салмин. И, как будто между ними ничего не произошло, упрекнул его.

- Что ж ты меня не дождался? Я тут подумал и решил, что Дорожкина будет иг-рать Зеленов. Завтра соберу труппу, оглашу распределение ролей и начну репетировать. Ты подъедь, посмотри разнарядку. Может, что-нибудь подскажешь.

- Он, видите ли, решил, - ревниво подумал Владик, но подыграл.

- Да нет, Роман Станиславович. Я Вам доверяю. А на первую репетицию приеду.

Еще до начала регулярных репетиций ему позвонил Леонидов и предложил встре-титься в театре перед спектаклем. Другого времени у него не было. Владик сидел в его уборной. Смотрел, как Леонидов гримируется. Делал он это весело, напевая арию мисте-ра Икса из "Принцессы цирка" Кальмана. "Всегда быть в маске - судьба моя...". При этом он так фальшивил, что Владик ужаснулся.

- Боже, да у него совсем нет слуха! Как же он в фильмах поет? Наверное, кто-то его озвучивает. Но голос-то его...

Леонидов, почувствовав короткое смятение гостя, хитро улыбнулся.

- Что, не похоже? А так? - И пропел ту же строчку абсолютно точно. - Ну как? Устраивает?

- Более чем, Анатолий Федорович!

- Это я роль одну свою пробую. А ты и поверил! Можно, я с тобой на "ты" об-щаться буду? У меня сын твоего возраста. Почти. Вот что значит естественность... Но ты сам артист, должен эту истину Станиславского знать.

- Да какой я артист... Да и давно это было.

- Бывших артистов не бывает! Читаю я твою пьесу. И уже не один раз. О чем и как твой Чуждин думает, прописано отлично. Но ты ведь работал в его театре. Так?

- Так, Анатолий Федорович. Три года.

- Вот и изобрази мне его. У меня до выхода еще целых десять минут. Успеешь?