Звездная роль Владика Козьмичева(СИ)

Весь день, вплоть до возвращения домой, в голове его, как заноза, сидело. "сколько веревочке не виться, все равно конец будет". Лене решил до возвращения из командировки ничего не говорить. Хотел все обдумать сам. Так как с поездкой на Урал пока не получалось, он успел сделать несколько попыток предложить пьесу московским театрам. В двух все прояснилось быстро, а вот в третьем... Главным режиссером его был известный на всю страну Роман Салмин. Там обещали подумать. Это давало надежду.

В письме Когану, посетовав на обстоятельства, не позволяющие приехать на Урал, он пригласил профессора, часто посещающего столицу, побывать у него дома. Сам же улетел во Владивосток. За две с лишним недели Владик объехал и облетел почти весь Приморский край. Познакомился с бесчисленным количеством интересных людей - от лесорубов до ученых - и, наконец, с его природой. Ведь за три года в Находке он ничего, кроме моря, не видел. Но снова побывать там не случилось. В Москву, несмотря на изматывающий темп поездки, он вернулся отдохнувшим и переполненным впечатлениями.

Первое, что его интересовало, кроме семьи, - есть ли новости из театра? Оказалось, есть. Оттуда звонили и просили связаться с Салминым. Неужели зацепилось? - подумал он. Назавтра, хотя времени было в обрез, первым делом позвонил Салмину.

- Роман Станиславович, это Козьмичев. Я Вашему завлиту свою пьесу оставлял. Я только из командировки. Мне передали, чтобы я связался с Вами.

- Ты бы еще дольше тянул! Через пару деньков в это же время подъезжай. Сможешь?

- Какой разговор!

В оставшиеся до встречи с Салминым часы ни о чем другом он думать не мог.

- С чего бы это? - размышлял он. - Как будто, можно и не тревожиться... Пожалуй, с книжками такого не было... Разве что с первой.

Потом, когда уже добирался до театра, понял, что волнуется он не как автор пьесы, а как артист, которого судьба сначала разлучила с любимым делом, а теперь дает шанс на возвращение к нему.

Глава 24

Оздоровительный бег

Салмина он увидел еще в фойе театра, в компании с другим, не менее знаменитым артистом Леонидовым. Высокий и худощавый Салмин царственно держал руку на плече маленького Леонидова и, растягивая по-московски слова, в чем-то убеждал своего друга. Владику они сразу напомнили Дон Кихота и Санчо Панса.

Никогда не считавший себя застенчивым, имевший к этому моменту приличный опыт общения с различными людьми, занимавшими довольно высокие должности, он вдруг ощутил волнение. В голове промелькнуло - ничего себе, целых два народных арти-ста! Подошел.

- Здравствуйте, Роман Станиславович! Здравствуйте, Анатолий Федорович! Изви-ните, что помешал. Я и есть автор пьесы "Воленс-ноленс, или театральные страсти"

- Да, да, да! Если я правильно помню, ты Козьмичев. - Размашисто поздоровался Салмин. - Мы как раз по поводу твоей пьески обмениваемся. Я ему кое-какие места из нее почитал. Ты, Толя, ему скажи.

- Простите, не знаю Вас по имени...

- Владлен Константинович.

- А знаете, уважаемый Владлен Константинович, весело Вы написали!

- Да что это мы в фойе? Давайте ко мне. Ты, Толя, сможешь?

- Конечно! Правда, мне скоро на "Мосфильм", но на полчаса могу.

В кабинете первым вопросом Салмина было.

- Козьмичев, откуда у тебя такое ощущение сцены? Знаешь, у Островского есть такое понятие "сценичность"? А я так понял, что это твой первый театральный опус.

- Опус первый, но опыт помог...

- Какой опыт?

- Сценический... Я ведь недоучившийся и не доигравший свое на сцене.

- Интересно... Ну-ка, поподробнее.

- Три курса Театрального, вылет. Три года в Сибири... - Он не хотел подробно-стей.

- Три года Сибири?! Ты что там делал?

- Как что? В театре работал! А Вы что подумали?

- Ладно! Где учился? Почему вылетел - пропускаем.

- В Щуке. Потом три года матросил. На Тихом. Вернулся в Москву. Закончил Ли-тинститут. Сейчас в "Социалистическом труженике". Спецкор. Вышло две книги. Вторая совсем недавно.

Салмин слушал его, что-то рисуя на листке, потом задумчиво произнес.

- Значит, судьба твоя такая. Победила в тебе рациональность. Она актерской при-роде не свойственна.

- То-то я мучаюсь, - вступил Леонидов, - где, думаю, я его фамилию встречал?

- Как - "где"? Да в "Литературном мире", - подсказал Салмин. - Недавно там подборку его рассказов опубликовали. Потому и пьеса меня заинтересовала. Я ведь его книг не читал. Оттуда и узнал, кто он такой.

- Нет, - отреагировал Леонидов, - Я этот номер еще не читал. - И вдруг хлопнул себя по лбу. - Вспомнил! Я твой рассказ "Воспитание по деду Трофиму" читал. Душев-ный и добрый. Я даже подумал, не набросок ли это к будущему сценарию. Уж очень он образный.

- Анатолий Федорович, Вы не шутите?

- А я не на сцене. Я серьезно. Переделаешь в пьесу - считай, деда Трофима есть, кому играть. Вот, при Главном обещаю. Ты только не тяни. Ладно, мужики, мне бежать надо.

Они остались вдвоем. Салмин взял со стола папку, в которой он оставлял в театре пьесу.