Звёздная Тень

Худшего выбора я придумать не мог. Первый канал транслировал музыкальный конкурс. Певица, неуклюже покачивающаяся на сцене, петь не умела абсолютно. Не ее это было занятие, ей бы у плиты стоять или купальники рекламировать. Но никого это не трогало. Вопили у сцены фанаты и фанатки, благосклонно улыбались в жюри коллеги певички — часть из которых даже имела слух и голос. Второй канал я пропустил сходу — там шли новости, крупным планом показывали горящий вокзал. Четвертый канал порадовал меня политической беседой, сводящейся к тому, что все в жизни плохо, а надо бы жить получше. Пятый канал гнал рекламный ролик МВД. Замогильный голос за кадром вещал: «Вы можете нарушать закон — и тогда вам будут сниться кошмары по ночам! Вы можете быть честным гражданином — и хорошее настроение не покинет больше вас! Работники милиции имеют оружие и право применять его без предупреждения! Они хотят, чтобы все жили хорошо!» Нехитрый видеоряд состоял из мрачных небритых уголовников, белозубых смеющихся граждан и палящих в мишени милиционеров. Шестой канал, как обычно, крутил рекламу. Речь шла о новейших вакуум-памперсах трехсуточного действия. Я хотел было выключить телевизор, но тут на фоне улыбающегося ребенка в подгузнике появилось знакомое лицо — Анатолий Романов, пилот-инструктор «Трансаэро». Я остолбенел.

— Космические полеты — тяжелый труд, — сказал Толик. — Порой я провожу многие часы подряд, не имея возможности отойти от пульта. Раньше это было сопряжено со значительными неудобствами…

В глазах Толика блестел какой-то нездоровый огонек. Мамочка, сколько же ему заплатили?

— Теперь, с появлением вакуум-памперсов, мои проблемы решены… — обреченно закончил Толик. — Я взлетаю, выполняю джамп-перемещения, сажусь на чужую планету и возвращаюсь, не теряя времени на бытовые неудобства…

Я захохотал. Кончилась реклама памперсов, началась какая-то детская программа, а я все ржал, представляя Толика в памперсах за джамп-пультом. Нет, это же надо!

Открылся люк, и вошел-вплыл Данилов. Почему-то я представил полковника ГБ в тех же самых памперсах — «слежка за товарищами — тяжелый труд, порой»… — и мной овладел новый приступ веселья.

Данилов подозрительно уставился на работающий экран. Там скакали мультяшные звери и жизнерадостный голос напевал «Днем в понедельник спать неохота, только бездельник ляжет в кровать»…

Так и не разобравшись в причинах моего веселья, Данилов отключил телевизор.

— Там Толика показывали, — добродушно объяснил я. — Толика Романова. Он памперсы рекламировал.

Данилов уселся на опущенную крышку унитаза и сказал:

— Тесновато. Не находишь?

— Мне нравится. Показания пришел снимать?

Александр вздохнул.

— Петр, у меня есть предложение…

— Ну, — подбодрил я запнувшегося полковника.

— Работаем единой командой. Все обвинения против вас с Андреем Валентиновичем снимаются.

— А рептилоид?

— Его доставят на любую планету Конклава. Не понимаешь?

— Не совсем.

— Твоему деду предоставят тело. Нормальное, здоровое человеческое тело. Счетчик сбросит в него сознание Андрея Валентиновича.

Наши взгляды встретились.

— На Земле тысячи людей, чье сознание погибло, а тело еще живет. Те, кого не откачали после клинической смерти, например. Это не более аморально, чем трансплантация органов.

— И что сказал дед?

— Пока ничего. Я решил вначале поговорить с тобой.

— А что от нас требуется?

— Сотрудничество. Только сотрудничество.

— Прошло полтора часа, — медленно сказал я. — Всего полтора часа. А вы уже убедились, что корабль Геометров не собирается вам подчиняться.

— Да. Ты должен помочь нам, Петр. Ради Земли, ради страны — переступи свои позиции. Ты человек. Ты русский.

— А ты помнишь, что во мне — куалькуа?

Лицо Данилова не дрогнуло.

— Трудно было бы забыть, пока ты находишься в этом теле… Ну и что? Если он хочет выдвинуть свои условия — пожалуйста. Но насколько я понимаю, их раса занимает пассивную позицию… впрочем, как угодно. Пусть говорит. Мы вовсе не против союза с ними, с Алари, со Счетчиками. Но наши интересы не позволяют бросаться очертя голову на край света. Если Земля получит хотя бы десяток таких кораблей… мы сможем говорить с Сильными на равных.

— Ты веришь в свои слова?

— У меня нет другого выхода. И у тебя нет, Петр. Допускаю, что это решение тебе менее приятно, чем полет к Ядру, но альтернатива — еще хуже.

— И какая она, альтернатива?

Покачиваясь в гамаке, я был куда выше сидящего Данилова. Такая обманчивая, убаюкивающая позиция человека, способного диктовать условия… Правда, за открытым люком мелькала форма черных беретов, а податливость Данилова наверняка имеет границы.

— Судить тебя не будут, — спокойно сказал Данилов. — Тебя даже наградят каким-нибудь орденом, за участие в операции.

Участие! Мы пахали!

— Наградят — посмертно?

— Не валяй дурака. Тебя наградят и спишут на Землю, без права полетов. Ты будешь работать где-нибудь… слушать новости… пить научишься. И всегда будешь помнить, что твои товарищи пытаются что-то сделать… перехитрить незнакомую технику, переспорить чужих.

— А куалькуа? Вы пустите на Землю человека, в чьем теле — симбионт? Не верю!