Звездная жатва

Ну конечно; когда тот, привезенный в больницу со сломанной ногой, бредил о каких-то чудовищах. Тысячу лет назад.

Мэтт оставил тусклый свет и налил другу едва теплого кофе из термоса.

— Недалеко ты уехал, а? Вряд ли дальше Ларами.

Киндл отставил в сторонку ружье и развел руками. Его глаза почти потерялись среди глубоких морщин.

— Я сгонял на юг. К этой… штуковине…

— Новому Артефакту.

— Мне стало любопытно. А тебе? Даже неподвижно сидя на горизонте, эта штука закрывает полнеба. — Жадно хлюпая, он отпил кофе. — Мэттью, фокус в том, что она притягивает внимание. Ты когда-нибудь бывал в Моабе? Видел тамошние каньоны? Вот здесь такая же фигня. Красные скалы, голубое небо, и все огромное-преогромное. Голову теряешь. Смотрел я на это, смотрел и решил подъехать поближе.

— И как, получилось?

— Подъехать-то? Не слишком. — Он помотал головой. — Но насколько мог, приблизился. Воздух там едкий. Пахнет серой и обжигает легкие. Почва ненадежна. Мэттью, эта штука уходит корнями в землю! Буквально! Только корни у нее из камня, черного песчаника или пемзы. Тянутся на несколько миль. А среди этих корней, Мэттью, суетятся какие-то существа…

— Существа?

— Может, машины. А может, животные. Или и те и другие. Но их видно издалека. Расплывчато, как в дымке, когда смотришь на город с другого берега озера, но видно. Настолько они большие. Размером с город. В высоту больше, чем в ширину, вроде жирафов или подъемных кранов. Или пауков. Или журавлей. — Киндл вздрогнул. — Начали в августе и уже успели столько построить! За полгода? Боже всемогущий! Знаешь, Мэттью, пока я смотрел на этих существ, мне в голову пришло вот что: они, кажется, почти закончили. Непохоже, чтобы у них оставалось много работы. Это же космический корабль, правильно? Когда будет готов, улетит в космос. А размером он со штат Делавэр. Мы, по сути, сидим у него на хвосте. Вот я и вернулся… смотрю, а вы еще тут. По-моему, это весьма неблагоразумно.

— Это все Тайлер, — ответил Мэтт. — Утверждает, что по радио сообщили о плохой погоде на востоке. Вот мы и сидим.

— А голосование было?

— В стиле полковника.

— Запудривание мозгов и прочие махинации, ясно.

— Вроде того.

— А что значит «он утверждает»?

— Ну… радио взорвалось.

— Когда он им пользовался?

— По его словам.

— А свидетели?

— Ни единого.

— И ты это оставил вот так?

— Том, он не дурак. Он знает, как заставить Комитет плясать под свою дудку. Выставил меня параноиком.

— Немного паранойи никому не помешает. Я постарался подойти незамеченным. Оставил фургон за рекламным щитом, а дальше пошел пешком. Почти весь вечер прятался за пригорком к югу отсюда, наблюдал за вами. У меня глюки или Джоуи Коммонер охраняет трейлер Эбби?

Мэтт рассказал о женщине-насекомом, о гибели Уильяма и стычке Эбби с полковником.

— Что-что? — Киндл вытаращил глаза. — У нее были крылья?!

— Крылья, как у бабочки, — ответил Мэтт. — Сам видел, как она летела.

— Ух, Мэтт… хватит с меня чудес, — сказал Киндл.

— Ага.

Добавить было нечего.

— Вопрос в том, что ты собираешься делать дальше. — Киндл положил ружье на колени.

— Он не сможет вечно держать Эбби взаперти. Какой бы ни была погода, нам придется скоро выезжать.

— Если останется время. Не знаю, чего ждет Тайлер, да оно и не важно. Эта гора на горизонте не станет нас дожидаться. Рискует не только Тайлер. Я волнуюсь за Эбби и за старушку Мириам…

«И Бет», — подумал Мэтт.

— Но Тайлер держит Комитет на крючке.

— К черту голосования. Я говорю о побеге. Нужно сваливать, и как можно скорее. Лучше прямо сегодня.

— Ты же только вернулся.

— Всем нужно сваливать. Всем, кто не прислуживает Тайлеру. Тим Беланже вот уже уехал, я сам видел. Молодец, понял, что к чему. Так что берем Эбби. Мириам…

— И Бет, — добавил Мэтт.

— И Бет. Садимся в фургон и даем деру, пока полковник соображает.

— Если брать только один фургон, то этот. Не хочу бросать медикаменты.

— Значит, этот. Мы все поместимся, а потом найдем новый транспорт. До Огайо два дня пути без остановок.

— Ты же вроде не хотел в Огайо? Собирался посмотреть на Уинд-Ривер?

— Может, мне не понравилось, что Тайлер запер Эбби Кушман. Может, я хочу убедиться, что он нас больше не потревожит. — Киндл поднял ружье и осмотрел его. — А может, один говнюк убедил меня в том, что этот долбаный трейлерный парк — наш общий город.

Бет было стыдно за слова, сказанные в разговоре с Джоуи… но в то же время это ее возбуждало.

Он принялся яростно возражать, и, что страшнее всего, Бет это понравилось.

Ее всегда нравилось, что она способна пробуждать Джоуи от его сонливой флегматичности; возбуждать его, злить. Потыкать тигра палкой и посмотреть, укусит ли он. Даже если он кусал ее. Пожалуй, особенно тогда, когда он кусал ее.

Она оставила Джоуи кипеть от ярости у потухшего костра за домом.

«Так ему и надо, — говорила Бет себе. — Это некрасиво, но справедливо. Теперь они квиты».

Но, думая об этом, она никак не могла уснуть.

«Хочешь знать, где я провожу ночь?»

«В том фургоне, — ответил Джоуи. — Как всегда».

«Не каждую ночь. Не всю ночь. Послушай…»

От этих мыслей она вся обмякла. Разгорячилась — во всех смыслах.