Звездная жатва

Киндл взял кресты и вбил их в землю на пепельно-серой лужайке перед административным центром Вайоминга, рядом с памятником Эстер Хобарт Моррис[41]. Да, Джоуи и Эбби не были похоронены здесь. Их тел так и не нашли. Но они заслужили памятник поприличнее, чем обгорелый остов автофургона.

Что касается Джакопетти, Ганиша, Мейкписа и полковника Тайлера… пускай гниют.

Киндл вернулся к фургону и принялся сторожить неподвижные тела Мэттью Уилера и Бет Портер.

Мэттью вроде бы спал. Его руки покрывала глянцевая субстанция цвета каменного угля. Казалось, что это перчатки.

— Мэттью? — позвал Киндл. — Мэттью, ты меня слышишь?

Но врач не откликнулся, как и вчера, как и позавчера.

Бет была покрыта той же субстанцией с головы до пояса. С ней Киндл не разговаривал. Не видел смысла — у нее ведь не было видно даже рта и носа.

Он развел костер и смотрел, как дым поднимается к синему сумеречному небу.

Вряд ли кто-нибудь в Шайенне заметит костер. Город по-прежнему дымился. Но в прерии нужно быть осторожнее. Ночью дым от костра станет отчетливо виден. Можно нарваться на других людей, которым не захотелось в Огайо. Людей вроде полковника Тайлера.

Наутро Мэтт очнулся.

Черной субстанции на его руках больше не было. Киндл не знал, куда она подевалась. Впиталась в тело? Испарилась?

— Пить хочу, — прошептал Мэтт.

Киндл принес ему воды. Кожа на руках доктора была свежей, розовой.

— Мне снилась Бет, — сказал Мэтт. — Снилось, что они ее починили.

— Может, и так, — ответил Киндл.

Вечером Мэтт помог ему сложить костер. Они сварили кофе и грелись в обнимку у мерцающего огня.

— Я решил, что ты свалил на ту сторону, — сказал Киндл. — Думал, останется от тебя одна шкурка, как от других.

Мэтт помотал головой. Нет, он принял другое решение.

Киндл выждал достаточно, чтобы тишина стала естественной. Вышли звезды, типично вайомингские, яркие.

— Я связался с Огайо, — сказал он.

— Подключил радио?

Киндл кивнул:

— «Помощники» снова заработали. Полагаю, спустя долгое время. С тех пор как улетел Артефакт Странников, все выключилось. Даже электричество. Видимо, Странники поддерживали работоспособность турбин и тому подобного по всей стране, по всему миру. Теперь все снова работает. Но, как мне сказали, только в Огайо, в зоне вокруг поселения. На других континентах та же история.

— Что за зона?

— Не тюрьма уж точно. Но как я понял, уйдешь слишком далеко — сможешь полагаться только на себя. Ни электричества, ни воды, ни гарантий безопасности.

— Что-то вроде убежища, — сказал Мэтт.

— Эдемский сад, — ответил Киндл. — Как еще сказать? По сути, это и есть сад. За тобой там ухаживают. Пока ты жив, Бог за тобой приглядывает. Заставляет солнце светить, траву расти.

— Они — не Бог, — возразил Мэтт.

— Какая разница?

— Но так только в Огайо, — задумался Мэтт. — Может, когда Артефакт покинет орбиту, все опять перестанет работать.

— Если покинет. «Помощники» говорят, что это еще не решено. Так мне парень из Огайо сказал.

— Война небесная?

— По крайней мере, спор.

Мэтт посмотрел на серую лужайку перед зданием администрации, на местного «помощника» — того, которому он молился.

— А если спросить его…

— Мэттью, он ожил на время, но теперь снова отключился. Если хочешь поговорить с «помощником», тебе надо в Огайо.

Мэтт кивнул. Он то и дело поглядывал на свои руки — новые, свежие руки.

— Думаешь, я заварил эту кашу?

— Остановил Артефакт? — Киндл пожал плечами. Он уже думал об этом. — Кто знает. Речь идет о коллективном решении десяти миллиардов душ, и вряд ли один Мэттью Уилер мог так сильно склонить чашу весов. Но ты уж точно повлиял на ход их дебатов. Заставил оглянуться на то, что остается после них. Может, не ты один. Может, таких, как ты, тысячи в разных уголках Земли. Есть поговорка: хочешь стать Богом, прояви чуточку сострадания. А раз ты еще человек, прояви чуточку человеческого сострадания.

— Ты меня обвиняешь?

— Нет.

— Но тебе это не нравится.

— Нет. — Киндл глотнул кофе, горячего и горького. — Не нравится.

На следующее утро очнулась Бет. Она едва держалась на ногах, но полностью исцелилась. О вошедшей в грудь пуле напоминало лишь пятно свежей здоровой кожи.

Она спросила о Джоуи и полковнике Тайлере. Мэтт рассказал все, не смягчая: о случившемся невозможно было говорить мягко.

Бет внимательно выслушала и надолго замолчала.

Вечером она села у костра с чашкой кофе, то и дело поеживаясь. Разговор Мэтта и Киндла огибал ее, как ручей огибает лежачий камень.

Она время от времени трогала рукой правое плечо, то место, где была — и оставалась — татуировка. «Помощник» ее не свел. Мэтт понял, что одни раны заживают быстрее других.

Ночью она спала, свернувшись калачиком на матрасе на полу фургона.

Утром они отправились на восток, через границу Вайоминга и Небраски.

Том Киндл сказал, что будет ехать с ними какое-то время. Но не долго.