Звездная жатва

Поэтому после той необычной ночи Киндл две недели не показывался в городе. Он не знал, каким предстанет Бьюкенен, и сомневался, что хочет это знать.

Поход в город откладывался и откладывался, но стал необходимостью, когда Том не удержался на скользкой горной дороге, скатился на двадцать футов вниз по западному склону горы Бьюкенен и сломал бедро.

Если подумать, непонятно, что он вообще забыл на этой тропе. Никто не заставлял его туда идти. В хижине хватало провианта и книг. В данный момент Киндл продирался через «Историю упадка и разрушения Римской империи» Эдварда Гиббона. Чтиво такое, что можно помереть со скуки, но книга входила в собрание «Классика западной литературы», которое Киндл приобрел вместе с полкой, — не хотелось, чтобы деньги оказались потраченными впустую.

Клаустрофобия тоже была ни при чем. В хижине было весьма просторно. Он купил участок в нескольких милях от Бьюкенена — на старой дороге, которой раньше пользовались лесорубы, — в 1990 году. Сама хижина была каркасной; собирать ее помогали несколько друзей, один из которых был строительным подрядчиком и имел доступ к хорошим инструментам. С тех пор все деньги, не уходившие на ремонт лодки и еду, Том тратил на улучшение своих жилищных условий.

Городской муниципалитет провел сюда водопровод еще во времена земельного бума восьмидесятых, и Тому приходилось платить также и за воду. А вот электричество он получал от бензинового генератора в сарае. Зимы не всегда были снежными, но Киндл все равно утеплил жилище и поставил внутри дровяную печь, чтобы не мерзнуть. В это время года в отоплении еще не было нужды.

Да, это была всего лишь хижина, недостаточно большая, чтобы зваться домом, но вполне комфортабельная, и Том не чувствовал себя отрезанным от внешнего мира. Внезапный позыв погулять по горным тропам был беспричинным. Ему просто захотелось. Очевидно, затея вышла глупой. Трехнедельная засуха прервалась на прошлой неделе; дождь лил без перерыва уже три дня, и тропы стали скользкими. А местами и очень крутыми.

Киндлу не хотелось это признавать, но он был уже далеко не мальчиком. На вопрос «Сколько вам лет?» он обычно отвечал: «Под пятьдесят». На самом деле он не считал годы. Ему это не нравилось. Когда живешь и работаешь один, на кой тебе дни рождения? Кто в здравом уме будет их считать?

Тем не менее в январе ему исполнилось пятьдесят три, и тело понемногу теряло былую проворность. Поэтому, поднимаясь по грязному серпантину, где тропа была разбита поваленной елью, он не успел ухватиться за корень или молодое деревце — ботинки поехали прочь, и мир вдруг перевернулся.

Когда нога переломилась, он потерял сознание.

Очнувшись, он не стал шевелиться. Видимо, сработал инстинкт самосохранения. Он не отваживался двинуться, лишь моргал, глядя на заслоненное хвойными деревьями небо, и пытался найти объяснение затруднительному положению, в которое попал.

Голова кружилась, и Том не стеснялся говорить сам с собой, — впрочем, он никогда этого не стеснялся.

— Ты упал. — Констатация очевидного. — Поскользнулся на тропе, болван.

Он повернул голову и определил траекторию своего падения по сломанным деревцам и взрытой земле. Немалое расстояние. Остановился в овражке; задница в ручье, ноги обвили мшистый пень от старой канадской ели.

Том особо отметил неприятный факт: левое колено было выгнуто под неестественным углом.

— Вот дерьмо! — выругался Киндл. Вид сломанной ноги одновременно напугал его и рассердил. Больше рассердил. Он громко ругался, не стесняясь в выражениях, а когда закончил, даже лес, казалось, затих от смущения. Затем пришлось задаться вопросом: — Ну что, Том Киндл, угробил ты себя, дурачина?

Возможно. До хижины было четверть мили вниз по прямому склону, а по тропе — больше мили. Предположим, ему удастся добраться до дома. Но телефона в хижине нет. Помощь можно найти в Бьюкенене либо у ближайшего соседа, ниже по склону — три мили по гравийной дороге.

И кто сказал, что получится дойти хотя бы до ближайшего дерева, снова не потеряв сознание?

Он слегка пошевелился, чтобы проверить, и едва не отключился. Боль при движении была ему незнакома; в ногу и до самой поясницы будто втыкали раскаленный прут. Том слабо вскрикнул, спугнув птиц с ближайшего дерева. Пока он лежал спокойно, боль стихала, но не отпускала. Источником ее была левая нога между тазом и коленом; ниже все онемело.

Нужно наложить шину. Зафиксировать ногу, иначе он не сможет двигаться.

Том поднял голову и оценил характер травмы. На первый взгляд, крови не было, кость не торчала, — по крайней мере, не все так ужасно. Когда-то Киндл работал на лесопилке в Британской Колумбии и видел, как у одного лесоруба бедренная кость вышла наружу: что-то вроде окровавленного шестидюймового куска мела.

Но были и плохие новости. Похоже, перелом был непростым; пострадало и колено. Насколько Киндл помнил уроки первой помощи, при повреждении суставов не нужно пытаться их вправить. Нужно обездвижить конечность до получения «квалифицированной медицинской помощи».