Звездное качество

Она совершенно случайно проговорилась Келли, что ее пригласили на банкет, и она даже не представляет, в чем пойти. Келли сразу же предложила одно из своих платьев.

— Я настаиваю, — сказала Келли. — Мои шкафы переполнены, на одно платье меньше не сделает никакой разницы. Мы с тобой носим один размер, поэтому проблем с этим не возникнет.

Достав пакет в тонкой бумаге, сквозь которую просвечивала темная ткань, Лаура извлекла очень дорогое черное шелковое платье — оно ей сразу понравилось — и стала его надевать, моля бога, чтобы оно оказалось впору.

Оно ей было в самый раз. Лаура с облегчением вздохнула, любуясь собой в зеркале.

Она выглядела красивой, как на картинке, И почему-то именно сегодня ей было очень важно все это.

Несмотря на свой привлекательный вид, Лаура рассматривала себя критически. Каким-то образом она чувствовала, что это связано с Нико: что бы она ни делала, ему всегда что-то не нравилось, и он, как обычно, выражал свое неудовольствие. Да еще как!

Она дотронулась рукой до холеной щеки, вспоминая время, когда кожа, казавшаяся сейчас такой великолепной, выглядела испорченной, мятой, припухшей.

Нет! Она не будет думать о Нико. Сегодня она говорила это себе. Только себе.

Она взглянула в зеркало последний раз, перед тем как пойти встретить Джека.

* * *

Увидев появившегося в комнате Харрисона, Габриэль недовольно поморщилась.

— Меня начинает тошнить при виде тебя.

— Меня тоже, но привыкай к тому, что я здесь, бейби. Я не съезжаю.

Харрисон удобно уселся на диване. Грейс убедила его остаться, и он не съехал. Половина дома причиталась ему по праву пятилетнего пребывания в браке. И он не уедет, пока сам этого не захочет.

Габриэль, в красном пеньюаре, с глубоким вырезом и обшитом бисером по краям, топнула ногой в туфле на высоком каблуке.

— Это мой дом.

— Наш дом, — поправил Харрисон.

— Я хочу, чтобы ты убирался! Он спокойно сказал:

— Можешь не тешить себя иллюзиями. Я никуда не уйду.

Габриэль коварно улыбнулась.

— Спорим? Угадай, с кем я собираюсь встретиться сегодня вечером?

Харрисона это совершенно не интересовало.

— С кем же? — спросил он равнодушно.

— С папой.

Габриэль произнесла это слово весомо и важно… словно волшебное заклинание. Ей уже ничего не нужно было говорить, чтобы получить удовольствие, — тело Харрисона мгновенно напряглось, хотя он и пытался скрыть возникшую тревогу. Он безучастно пожал плечами:

— Ну и что?

— А то, что сегодня твое грязное белье будет выставлено напоказ. Как ты думаешь папа отреагирует, когда узнает, что ты мне изменяешь? Конечно, я скажу ему, что застала тебя с Грейс в нашей постели. Он придет в ярость от этого.

— Ты этого не сделаешь.

— Нет, сделаю! Я его маленькая девочка. И ее никто не имеет права обижать. При этом я постараюсь выдать все очень убедительно: покинутая жена, которую предали… Будут слезы и, конечно, мой голос, дрожащий от обиды небольшой спектакль, Харрисон. А ты говоришь, что я не умею играть!

Харрисон пришел в ярость.

— Ты испорченная, эгоистичная, несносная сука! — закричал он, вскочив на ноги. — Думаешь напугать меня, побежав к этому мафиози, которого называешь своим отцом? А сама-то, что из себя представляешь, — трогательную невинность? Посмотрим, как отец отреагирует, когда услышит о твоих похождениях!

— Ложь, — пропела Габриэль. — Папа не поверит тебе — Папа верит только в то, во что хочет верить. То, что скажу ему я, будет принято за правду без всяких вопросов. Милый, твоя песенка спета.

— Ты когда-нибудь слышала о законе по совместной собственности в Калифорнии? — резко бросил Харрисон. — Что было твоим, становится и моим. По крайней мере пятьдесят процентов.

Габриэль злорадно прокомментировала:

— А пятьдесят процентов от того, что ты имеешь, — это ноль. К моим деньгам ты рук не прикладывал.

— К нашим деньгам, — поправил Харрисон.

— Продолжай мечтать, — фыркнула Габриэль. — Папа лично займется этим, чтобы убедить тебя уйти с тем, с чем ты сюда пришел, — с пустыми руками. Только подумать: я считала, что у тебя талант, считала тебя гением. А вместо этого ты оказался бахвалом.

Харрисон схватил Габриэль за руку, крепко ее сжав.

— Ты разрушила мой талант, нависая надо мной как хищник, всовывая нос в мои сценарии и разбивая их в пух и прах, не думая об этом. Тебе казалось, что они недостаточно хороши. Ты. Ты и только ты! Все, о чем ты думала, находясь в браке, так это только о себе. Ты никогда не любила меня, и тебя никогда не волновало, что я пишу, за исключением того, что как-то помогло бы в твоей карьере.

— Отпусти мою руку, — требовательно сказала Габриэль, сжав зубы.

— Ты уничтожила мой талант, убила мой творческий огонь, — тряс ее Харрисон. — Ты продолжала держать мена только для одной роли!

Габриэль пыталась освободить руку, но хватка Харрисона стала еще крепче. Он продолжал трясти ее еще сильнее. В его глазах сверкала ненависть и чувствовалось, что он потерял над собой контроль.