Звездное вещество

В конце июля 72-го года установилась в Подмосковье невиданная жара и сушь. До конца сентября не выпало ни дождинки. В сухом зное, без росы и хоть какой-нибудь прохлады, душно тянулись нескончае­мые ночи, и солнце поднималось в дымной мгле. Горели леса и торфя­ники. Плотность недвижной дымовой завесы становилась все ощути­мее и безнадежнее. От дыма не было нигде спасения – на улицах, в доме, в лесу и на реке. Охватывал ужас: еще чуть-чуть и начнем зады­хаться, ничто не спасет, потому что в сотне километров вокруг не отыщешь клочка чистого от дыма пространства. Женя занялась шить­ем новых форменных платьев для дочерей к школе, втянула в это заня­тие и девчонок, поручив им шитье белых фартуков. Все были при деле. Но приходя с работы, я видел осунувшиеся личики, в момент потеряв­шие свою селигерскую свежесть. Я предложил Жене уехать с дочками куда-нибудь, где торфяники не горят.– Ты поедешь с нами? – спросила она. – Мы тебя на погибель здесь не оставим.Отчаяние охватило меня и в лаборатории. Как я и ожидал, теоре­тические изыскания наших "термоядерных волков" нечего существен­ного не показали, кроме различия в скоростях ионов лития и водорода. Водородные ядра носились быстрее тяжелых литиевых. Ну. и что из этого следует?.. Подоспел макет новой лабораторной установки. Это был циркотрон с СВЧ накачкой в 10 раз более мощной. Мои инженеры и Рябинкин поработали на славу. Уип-эффект в парах лития показал уплотнение 50 единиц. Но добавка в смесь водорода срывала схлопывание. Меняли режимы: давление, ток, напряженность поля, мощность накачки. Результат был единый – отрицательный.Как же невыносимо это состояние бессилия при неудачах! В рас­терянности разводишь руками, совсем не представляя, что еще пред­принять. Подходишь к раскрытому окну и с тоской смотришь, как торчат из желтовато-сизой дымной мути верхушки молодых сосенок. Со злым прищуром светит в опаловой мгле задымленных небес солнце. И липнет к телу мокрая рубашка, теряющая свежесть через полчаса после одевания. Напрасно пролистываешь в библиотеке института иностранную периодику, напрасно роешься в толстенных томах | "Рефератного журнала" за последний десяток лет. Никто еще не стал­кивался с проблемой, в которую уперлась тема "Дебют". Никто в мире вообще еще не дошел до идеи термоядерного циркотрона. Ни у кого не возникло претензии – получить УТС в чистом протонно-литиевом цикле. Но не радует этот приоритет. Не дикостью ли было принимать­ся за исследование чистой реакции, требующей куда более жестких ус­ловий, чем дейтерий-тритиевая? Ведь и в дейтерий-тритиевых проектах успехи весьма искушенных научных коллективов пока более, чем скромны. По Сеньке ли шапка, товарищ Величко? Вернее, по Саньке ли шапка? Вот так!..Стала в те дни мне казаться собственная моя деятельность какой-то безнравственной претензией на исключительность, тем более по­стыдной, что она приобрела министерские масштабы и обойдется го­сударству в миллион рублей, пущенных на ветер. Все валилось у меня из рук. Благо, "стая" почти вся оказалась в отпусках и не видела, что ее доблестный Акела выбросил себя на свалку самоуничижения и валяет­ся там, как шелудивый пес. Меня сковывала вялость и робость. Домой я приходил поздно, хотя мои долгие размышления, прикидки и расче­ты по вечерам в лаборатории можно было без греха оставить. Просто, я страшился смотреть в глаза Жене.Облегчение пришло в конце сентября... С вечера закрапал роб­кий дождик, но еще не верилось в его серьезность. Разве такой спра­вится с подземными пожарами в торфяниках, если его следы тут же высыхают на асфальте?.. Ночью мы проснулись под настойчивый и деловитый шум обильно льющейся с неба воды. Так отраден был телу и душе влажный холод, втекавший в окно и разбудивший нас. Душа принимала очищение. И меня потянуло на исповедь. Женя мало что поняла в сути переживаемой мною научно-технической драмы, но чут­ко уловила истоки моих душевных мук. Она поняла, что ее милый Са­нечка просто-напросто запаниковал, как мальчик, отбившийся в лесу от взрослых. Она для начала успокоила меня. Чем? Пожалуй, я не смог бы дать себе в этом полный отчет. Тоном ли тихой ночной речи, ис­кренним ли доверием к этой моей исповеди? Или нежным объятием? Или тем поцелуем в мои закрытые веки, каким она, случалось, утешала и дочерей своих, склонных к меланхолии так же, как и их папочка?.. Когда же я успокоился, благодаря исповеди и ночному дождю, и жаж­да жизни восстановилась в моей душе, она спросила далеко не с напу­скной строгостью:

– Это как же тебя, Санечка, понимать? Ты разуверился в ценности работы, которую свершаете со "стаей"?– Вовсе нет. Напротив, когда все задыхались от дыма, я думал об экологической катастрофе, на которую человечество обрекает себя, продолжая сжигать органическое топливо. Углекислый газ, парнико­вый эффект и так далее, ты это все представляешь. Как раз ничего нам всем не нужно так, как источник чистой энергии... Я усомнился в себе самом. По Саньке ли шапка?