Звездное вещество

Вспоминается Криничный луг. Крайний курень этого старого ка­зачьего села и во дворе при свете звезд – танцы под патефон. "Рио-Рита", "Брызги шампанского" и еще, и еще что-то в этом же роде, знойное и страстное, смущающее откровенностью чувственного при­зыва и пьянящее чем-то неуловимым, как запах ночных цветов... Впрочем, были еще и "буги-вуги", и джаз, потому что радиолюбитель милостью божьей Эрик Дубровин захватил на сельхозработы свой все­волновой переносной приемник. То был совершенно фантастический шестиламповый аппарат с мощным динамиком, требовавший немало­го питания. Он был смонтирован в фибровом чемоданчике средних размеров, и пять шестых объема при этом занимали сухие гальваниче­ские батареи. Зато для этого "супера" не существовало расстояний... Однажды с Дубровиным и его приемником произошел такой случай. Эрик томился в какой-то очереди, а заветный чемодан стоял у его ног. Им-то и прельстился некий жулик, но принял излишне резкий старт. Чемодан отдал грабителю только свою ручку, что неудивительно при его весе, и, падая, раскрылся. Вызванная кем-то милиция заинтересо­валась не столько мелким жуликом, сколько "шпионом", разгуливаю­щим по городу с рацией, замаскированной под чемодан. Недоразуме­ние развеялось, когда Эрик показал властям свой студенческий билет и продемонстрировал прием Москвы. Разумеется, он умолчал, что его приемник имеет растянутые КВ-диапазоны вплоть до одиннадцати метров и может принимать хоть Австралию...Мы ловили станцию, отстоящую от Криничного Луга тысяч на десять километров, и дрыгались в свое удовольствие. А свет горящего тут же костра зачаровывал ничуть не меньше, чем проблеск мигалки. Вот такие были дискотеки у студентов середины 50-х... Но влюбиться было мне суждено вовсе не на танцах. Тому виной стал мотоцикл "BMW". Ржавый этот драндулет стоял в сарае хозяев, у которых мы квартировали. С доброго их согласия мы оживили машину. Не было только аккумулятора, поэтому приходилось для запуска мотора ис­пользовать подходящую горку, а их-то в Криничном Лугу хватало. В тот вечер была моя очередь кататься. Я осадил рыкающий "BMW" у ворот дома, где проходила "дискотека" и крикнул: – Девчонки, кого промчать с ветерком? Почему это оказалась Юлька Стрельцова, поди спроси у судьбы. Может быть, только потому, что она оказалась ближе всех к воротам. Но, возможно, что нам с нею так на роду было написано. В тот момент это не имело еще для меня никакого значения – Юлька, так Юлька. И руки, охватившие мой торс, еще не были теми, от которых идет элек­тричество. Ревел мотор, фара лизала впереди землю световым языком, вырывая из кромешной тьмы полевую дорогу, а иногда – тушканчика, удирающего от света и грохота. Я осторожно объезжал зверька и мчался все дальше и дальше. Делал повороты под прямым углом, под­чиняясь нехитрой логике полевого плана. И вскоре запутался в этой логике, как в лабиринте. Я ездил по одинаково набитым и одинаково разбитым полевым путям, поворачивал влево и вправо, взлетал на очередной холм, надеясь увидеть огни, но Криничный Луг куда-то ка­нул. Его просто не стало. Фара вырывала слева и справа одно и то же -стожки свежей соломы. Так продолжалось не меньше часа, потом за­глох мотор. Мотоцикл еще проехал с десяток метров, фара медленно погасла, и мощный "BMW" снова вернулся в то качество, из которого был выведен ненадолго – снова стал драндулетом, тяжелым и непо­слушным...