Звездные часы и драма «Известий»

Приглашения шли из министерств, ведомств, научных, творческих организаций, направлявших свои делегации за рубеж по разным поводам — на съезды, конгрессы, выставки, фестивали, гастроли, соревнования. В составе этих делегаций и находилось иногда место для журналиста. Поступали приглашения и от иностранных посольств, и непосредственно из-за границы. Это бывали обращения к руководству газеты с просьбой направить корреспондента в связи, скажем, с юбилеем того или иного государства или с какой-то акцией правительства. Но откуда бы ни были приглашения, в них указывалось, что все расходы или основная часть (оплата гостиницы, питание, поездка по стране) приглашающая сторона берет на себя.

Обычно редакционное начальство определяло, кто сможет представлять «Известия», и это каждый раз выглядело поощрением по работе. Были и именные приглашения, когда в поездку звали конкретного журналиста. Зачастую именно он и являлся инициатором письма в редакцию — срабатывали его контакты в тех же министерствах, ведомствах, организациях, посольствах.

Расскажу, как я несколько раз оказывался в заграничных командировках.

Поработав в «Известиях» с год, я знал, что главный редактор Толкунов благосклонно относится к желанию сотрудников бывать в других странах, видеть мир, жизнь людей не такими, какими они часто предстают в нашей же газете. Мне хотелось не просто за границу, а туда, где происходило бы нечто такое, чего сейчас нет нигде. Откуда я мог бы привезти материал о чем-то новом, важном и интересном. Я ломал над этим голову, с мыслью об этом просматривал многие издания, агентские сообщения. Так мне попались на глаза в главной армейской газете «Красная звезда» буквально несколько строк о том, что в Бангладеш, при впадении реки Брахмапутра в Бенгальский залив, советские моряки взорвали несколько мин, оставленных здесь после недавней войны между Индией и Пакистаном, в результате которой и возникло это новое государство.

Опускаю все дальнейшие свои телефонные звонки, встречи. Оказалось, что в порту города Читтагонг в устье Брахмапутры советская экспедиция развернула сложнейшую операцию по разминированию акватории и подъему около тридцати затонувших кораблей. И еще оказалось, что туда готовится новая группа специалистов по подводным работам. Когда в объединении «Совсудоподъем» я сказал, что хотел бы улететь с этой группой, в тот же день там было подписано письмо в редакцию с предложением командировать меня в Читтагонг. Все расходы фирма брала на себя.

Конечно, ничего с «Известиями» не случилось бы, не появись мой репортаж из Бангладеш об очень тяжелой и крайне опасной работе наших спасателей. Но хорошо поданный на полосе, он обращал на себя внимание экзотическим местом события, новизной информации и тем самым подкреплял широкое читательское мнение об «Известиях», как о газете, которая старается и умеет удивлять, о многом рассказывать первой.

В итоге я был рад, что побывал в тропиках, что о моем дебютном зарубежном материале добрым словом отозвался лично главный редактор. Словом, командировка за границу удалась. Но думалось ли мне, что эта поездка не совсем чистая с этической точки зрения, что я ее практически выпросил, поставив себя, как журналиста, в определенную зависимость от того, кто за нее платил — от «Совсудоподъема»? Хорошо, что за всю неделю пребывания в Читтагонге ни от кого из спасателей я не услышал ни жалоб, ни обид на руководство экспедиции и начальство в Москве, не увидел ничего, что заслуживало бы критических строк в репортаже. Ну а если бы все это было, появились ли бы такие строки? Решился бы я на такую неблагодарность — критиковать тех, кто сделал приятное мне и полезное газете?

Нет, не припомню, чтобы тогда, сорок лет назад и позже я или кто-то из друзей-товарищей, бывавших в «левых» загранкомандировках, мучился подобными вопросами. Редакционная жизнь всегда давала поводы для разговоров о профессиональной этике, о таких ее ценностях, как правда, точность и объективность в газете, о том, что нельзя славить то, что недостойно похвалы, и замалчивать вещи, требующие публичного осуждения. Говорилось, понятно, и о том, что недопустимо кого-то или что-то хвалить за деньги, принимать подарки, угощения. Но наши разговоры и дискуссии никогда не доходили до того, чтобы вот так же, прямо и откровенно, подвергать моральному суду еще и приглашения в загранпоездки за чей-то счет, — а их ведь тоже можно охарактеризовать как своеобразные подарки, угощения, подкупы. Похоже, что для отказа от них мы не созрели, как, впрочем, и нынешние журналистские поколения — не созрели ни морально, ни материально.