Звездные часы и драма «Известий»

Возможно, ты не подозреваешь даже, что в Украине до 1991 года не было украинской журналистики. Был украиноязычный филиал советской журналистики со всеми вытекающими. Это очень серьезное обстоятельство. Русской журналистике здесь не нужно было «заново рождаться». Она всегда была, у нее всегда были свои национальные ориентиры, свои культурологические ориентиры, свои демократические принципы и реперы. Украинская рождалась не из традиции и исторического массива, а из «эфира», из митинговых страстей и обстоятельств. Переименование киевских цековских изданий в новые — фигня. У них не было школы. Ни одна из «бывших» газет не выжила. А если и самосохранилась, то живет в прозябании.

В новые газеты пошли лучшие компартийные перья, отлитые из чугуна и без врожденного качества к самозатачиванию. Украинская журналистика строилась без фундамента, без проекта и понимания своего предназначения. Для нее все еще примером и ориентиром были газеты российские — наша и «Литературка», яковлевские «МН» как-то прокисли, «КоммерсантЪ» не вошел в моду. У нас была уникальная возможность поучаствовать в этом процессе, создав украинский филиал «Известий». Я придумал логотип такой — над каждой нашей буквой «И» стоит маленькая пометка, чтобы получилось наполовину русское — наполовину украинское «і».

По моему разумению, газету важно было регистрировать как самостоятельное украинское издание. И как дочку «Известий». Подчеркиваю, что год был 1993. Мне уже тогда было понятно, какие процессы пойдут в украинском информационном пространстве, и разумно было опередить их, а не подстраиваться. Что потом и произошло.

Как ты помнишь, «Известия» тогда катастрофически теряли тираж. Причем темпы потерь в Украине были медленнее. И совершенно точно, что возможности сохранить тираж в Украине были больше. Массив русскоязычных читателей, имевших культуру чтения газет, воспитанный на приличном уровне журналистских материалов, чувствовавший все еще единое информационное пространство, мог быть нашим. Это я не теоретизирую.

В 1993 году, не без помощи и поддержки Ивана Дмитриевича Лаптева, как гендиректора концерна «Известия», я зарегистрировал и начал выпускать еженедельник «Слово» как своеобразное дочернее издание нашей газеты. При логотипе стояла такая ма-а-ленькая лейбочка «Известий». Кое-какие материалы мы ставили из нашей газеты, но преимущественно я просил их написать известинских собкоров. Ну, ты представляешь изумление одесской публики — в «Слове» не перепечатка, а специально для него известинцы Шальнев из Нью-Йорка, Кривопалов из Лондона, Ильинский из Рима. Без особых стараний и без копейки на рекламу мы получили в первые полгода тираж около 70 тысяч. Заметь — в Одессе были свои популярные газеты старые и начали издаваться новые.

Но «Слово» получилось из отказа руководства «Известий» делать всеукраинскую дочку. С этой идеей я ходил и к Боднаруку, и к Друзенко, и к Голембиовскому. И рассказывал, и доказывал. Но друг Гонзальез оказался той инстанцией, которая принимала решение.