Звездные часы и драма «Известий»

Надо же, еще не так давно человека причисляли к легендарным личностям, а сегодня ни о чем не говорит его имя даже в родных стенах. Эти поразившие меня слова стали последней каплей в сомнениях, надо ли браться за написание о людях и событиях внутри «Известий», где сам проработал двадцать семь лет, с 1972-го по 1999 год. Из них пятнадцать лет репортером, с наступлением горбачевской гласности — в руководстве газеты: первый зам ответственного секретаря, ответсекретарь, зам главного редактора, главный редактор. Сомнения были долгими, можно сказать, многолетними.

С одной стороны, я не испытывал никакого желания пробовать себя в жанре воспоминаний. С другой — меня не оставляли равнодушным выходившие нередко публикации об «Известиях» разных лет. Отдельные авторы при этом грешили, на мой взгляд, серьезными неточностями, проявляли излишнюю тенденциозность, неправоту в разборе редакционных ситуаций и в оценке коллег, а порой и просто сводили с ними счеты за то, что случалось в совместном прошлом.

Уже довольно скоро, в марте 2017 года исполнится 100 лет со дня выхода первого номера газеты. Ей принадлежит большая, уникальная роль в создании летописи страны, и надо ожидать, что к этой дате появится в печати еще немало нового и любопытного из биографии «Известий». Особый же, важнейший период в известинской истории — это шесть лет независимости, всего шесть из ста. Они пришлись на первые шесть лет зарождения и становления новой, демократической России. Именно в это трудное, чрезвычайно сложное для страны время «Известия» были если не подлинным, то все же менее искажающим, менее кривым зеркалом, чем на других этапах своей истории. Острейшая драматичность всего происходившего тогда в России самым непосредственным образом отражалась и на внутренней жизни редакции, где непредсказуемым был каждый следующий день, где кипели политические и профессиональные страсти, разгорались скандалы и конфликты, проявлялись открытые и тайные амбиции, высокие и не совсем хорошие человеческие качества.

Визит в отдел кадров разрушенной газеты окончательно снял мои сомнения, стоит ли писать свою версию того, что и как было с известинцами, когда они добились независимости издания и тем самым повлияли на дальнейшее состояние всей отечественной прессы. Думается, что и сегодня можно и нужно извлекать уроки из этого знакового для постсоветской России опыта свободной печати. Он давался очень нелегко, как и нелегким был наш долгий путь к независимости, о котором тоже надо вспомнить, чтобы лучше понять, как менялись мы и наша журналистика.

Стараясь доверяться не только памяти и своему ящику с архивными бумажками, я снова начал ходить на Пушкинскую площадь, как на работу. На восьмой этаж — к шкафам с документами редколлегии, акционерного общества и «личными делами» сотрудников. На второй этаж, в библиотеку — к подшивкам газеты, начинающимся с марта 1917 года. Здесь же мною читаны-перечитаны невиданные в других библиотеках тоненькие брошюрки-стенограммы так называемых летучек, они же редакционные творческие собрания.

Что ж, газета — это действительно дело творческое. А в обозреваемый период — еще и судьбоносное для себя и для страны.

Как мы шли к независимости

По капле выдавливая из себя раба…

Первой, как я и просил, мне дают папку с надписью «И. Н. Голембиовский», вторую — с «личным делом» свергнутого главного редактора Н. И. Ефимова. Бывших друзей, ставших врагами. Произошло это не на какой-то бытовой основе, не из-за денег или женщин, а исключительно по мировоззренческой причине. Проще говоря, их разделила идеология. Один был как бы за красных, другой — за белых. Но об этой локальной гражданской войне в папках нет ни слова, здесь только биографические документы каждого.

Потом я просматриваю другие «личные дела», папки с постановлениями редколлегии, решениями совета директоров, делаю из них выписки, перечитываю стенограммы летучек, листаю подшивки газеты — и в памяти всплывают времена, когда еще ничто не предвещало будущих потрясений в доме на Пушкинской, когда о независимости прессы мы даже не помышляли, а Голембиовский и Ефимов еще не стали друзьями, поскольку не были даже знакомы. Тогда как в этих давних временах вызревало все то, что спустя годы произойдет в «Известиях» и с «Известиями».

Ноябрь 1977 года. У нас грандиозное новоселье — редакция покидает знаменитое старое здание с большими окнами на Пушкинскую площадь. Выбросив в корзины все ненужное, прихватив с собой пишущие машинки, перебираемся в построенный рядом, но уже с окнами на улицу Горького, нынешнюю Тверскую, шикарный восьмиэтажный корпус.