Звездные часы и драма «Известий»

Ни одна публикация «Известий» последнего времени не проходила так тяжело через драки на планерках, как многосерийное расследование под руководством Иллеша о тайнах гибели пассажирского корейского самолета от советской ракеты в сентябре 1983 года. Резонанс у этих материалов был колоссальный. Их перепечатывали, пересказывали, на них ссылались крупнейшие газеты мира. В их числе и выходящая 15-миллионным тиражом японская «Иомиури», с которой «Известия» поддерживали дружеские связи при активном содействии нашего собкора в Токио Сергея Агафонова. Через него и с его участием была достигнута договоренность о съемках совместно с «Иомиури-ТВ» пятисерийного фильма «Тайна корейского “боинга”», а с редакцией газеты «Хоккайдо Симбун» — об организации автопробега по 83-й параллели (по СССР).

В середине июля Голембиовский просит Ефимова направить его и Иллеша в Японию для уточнения и подписания обоих договоров. 19 июля выходит постановление об их командировке с 17 по 25 августа. На этом постановлении стоит и моя подпись вместе с подписями всех других членов редколлегии, включая Мамлеева и Севрука. Но никто из нас не знал, какой разговор состоялся накануне между Ефимовым и Голембиовским. О нем стало известно только шесть лет спустя, когда над Игорем как руководителем «Известий» нависли черные тучи, — в его интервью «Неделе».

Тогда, в июле 1991 года, он, оказывается, сказал Ефимову, что принял решение уйти из газеты. Но сначала ему хотелось слетать с Иллешем в Японию. Наверное, не только для того, чтобы исполнить формальности по договорам с японцами. Как я понимаю, больше хотелось развеяться, расслабиться, может, заработать каких-то денег — прочесть лекции, что-нибудь опубликовать.

В 2011 году вышла книга супруги Голембиовского Анны Петровны (для многих известинцев — Ани) «Наше «кругосветное» путешествие с Игорем». «Пока тянулась эта история с Ефимовым, — пишет Аня, >— я просто молила Игоря уйти из “Известий”, потому что видела: уже невозможно больше терпеть ситуацию, какую создали в редакции для того, чтобы отстранить его от дел. Тем более Егор предложил ему перейти в “Московские новости”. Игорь согласился и дал мне обещание, что уйдет».

Сам факт, что, договорившись с Егором Яковлевым о переходе в «Московские новости», он еще до отъезда в Японию решил завязать с «Известиями», явился для меня большим и, признаюсь, неприятным сюрпризом. Разумеется, Игорь вправе распоряжаться собой — обстоятельства в редакции действительно становились для него невыносимыми. Но ведь очень плохими они были и для других людей, кто столь же бескомпромиссно отстаивал перед Ефимовым перестроечный курс газеты, кого тот причислял к своим недругам и с кем хотел и собирался расстаться. И кто всегда и решительно поддерживал Игоря — это был я, были Друзенко, Боднарук, Иллеш, Орлик, Макаров, Овчинникова, можно назвать и другие фамилии. На мой взгляд, сама сложившаяся коллизия все же обязывала его, как нашего лидера, не утаивать от нас личных планов, последствия которых могли иметь значение и для других. Но он почему-то о своем решении покинуть газету и слова никому не сказал. Через пару лет возникнет новая конфликтная ситуация, и Игорь снова поведет себя примерно так же — выстраивая варианты для себя, единомышленникам-товарищам ничего об этом не сообщит.

17 августа 1991 года Голембиовский с Иллешем улетели в Токио, оттуда 19-го — в Хиросиму. Когда они выходили из самолета, их атаковали журналисты: в Москве военный переворот — что вы о нем думаете? Не боитесь возвращаться? Через четыре дня Игорь станет давать интервью японцам уже как главный редактор «Известий». Он всегда будет с удовольствием вспоминать страну восходящего солнца еще и как место, где начала восходить его редакторская слава.

Но если бы на Пушкинской знали, что после Японии Игорь уже не должен был оставаться в «Известиях», вполне возможно, фамилия нового главного редактора была бы не Голембиовский. О такой вероятности — в следующей главе.

В августе 1991 года

Государственный путч и мятеж в «Известиях»

Утро 19 августа 1991 года до мелочей и на всю жизнь запомнили многие советские граждане. Сколько бы потом я не читал и не выслушивал воспоминаний об этом дне, почти все они начинались именно с утренних часов, минут, когда человек выходил на кухню, включал телевизор или радио — и тут узнавал такое…

Как обычно, я пришел на кухню к 8-часовым новостям. Прижал одним пальцем кнопку чайника, другим — телевизора. Звуки «Лебединого озера» раздались сразу же, а закипавшую воду я уже не слышал — отпрыгавших лебедей сменило каменное лицо диктора, которое не предвещало ничего хорошего, и я уже не мог оторваться от экрана.

— В связи с невозможностью по состоянию здоровья исполнения Горбачевым Михаилом Сергеевичем своих обязанностей Президента СССР…

Даже сейчас удивляюсь тому, как сразу же, молниеносно наступило понимание, что никакая это не болезнь.