Звездные дороги

А уж когда родители назвали тебя Бонито – Красавчик, с самого начала ясно, что хорошего ждать не приходится. Хотя остается шанс, что тебя назвали в честь разновидности тунца. Но когда тебя балуют, лелеют и обожают, вскоре умрут последние сомнения в том, что это скорее тунца назвали в твою честь.

В соборе Толедо его окрестили именем Томас Бенедито Бонито де Мадрид и Валенсия.

– Союз двух городов! – провозгласил его отец, хотя все знали, что два города в имени – знак низкого, а вовсе не высокого происхождения.

Имена ничего не значили, кроме того, что твоими предками стали мясник из Мадрида и сборщица апельсинов из Валенсии, перебравшиеся в другое место и ставшие известными по месту их рождения. Вот если бы предки были властителями тех городов…

Но на самом деле Амаро, отца Бонито, не особо волновала собственная родословная. Ему вполне хватало того, что он может называть Испанию своей родиной.

– Мы – народ, когда-то завоеванный исламом. И тем не менее мы изгнали завоевателей, – часто говорил он. – Взгляните на другие страны, которые когда-то были цивилизованнее нас, – Египет, Малую Азию, Финикию! Явились арабы со своим черным каменным богом, который, как они заявляли, вовсе не идол, – и что произошло? Египет стал настолько мусульманским, что теперь они сами называют себя арабами и забыли собственный язык. То же случилось с сирийцами, ливанцами, древним Карфагеном, Лидией и Фригией, Понтом и Македонией! Они сдались. Они обратились в иную веру. – Эту фразу он всегда произносил с таким отвращением, словно наглотался грязи. – Но мы, испанцы, отступили в Пиренеи – в Наварру, Арагон, Галисию. В горах им до нас было не добраться. И постепенно, год за годом, город за городом, селение за селением, сад за садом, мы отвоевали свою землю. В тысяча четыреста девяносто втором году мы изгнали из Испании последних мавров, очистив испанскую цивилизацию, а затем двинулись за ее пределы, завоевав мир!

Чтобы подразнить отца, друзья напоминали ему, что Колумб был итальянцем.

– Да, но ему пришлось приехать в Испанию, чтобы он смог осуществить свою чертову мечту! Не будь испанских денег и испанских кораблей, он никогда не смог бы отправиться на Запад, и все мы знаем, что прокладывали курс к новым землям именно испанские моряки. Именно испанцы побеждали миллионные армии отрядами в десяток бойцов!

– И что же случилось? – спрашивали его смельчаки. – Почему Испания рухнула с той вершины?

– Испания никуда не рухнула. Испании просто трагически не повезло, и ее захватили иноземные короли, младшие родственники жалких Габсбургов. Австрийцы! Немцы! Ради чего они пролили кровь и растратили сокровища Испании? Ради династических войн! Ради бессмысленных ссор в Нидерландах! Если бы не они – мы бы уже завоевали Китай. Китай жил бы куда лучше, если бы говорил по-испански, как Перу и Мексика. У них был бы алфавит, и они ели бы вилками! Они молились бы богу на кресте!

– Но ведь ты же сам не молишься богу на кресте?

– Si, pero yo lo respecto! Yo lo adoro! Es muerto, pero es verdaderamente mi redentor ainda lo mismo![32] – Стоило Амаро де Мадриду заговорить о религии, и он уже не мог остановиться. – У людей должен быть бог, иначе они сделают себе богов из чего угодно. Взгляните на защитников окружающей среды, которые служат богине Гее, принося на компостную кучу ее алтаря процветание мира! Христос – хороший бог, он несет мир людям, но безжалостен к их врагам.

Когда Амаро хотел кого-то в чем-то убедить, спорить с ним не имело смысла, поскольку он был адвокатом – скорее даже поэтом с адвокатской лицензией. Его выступления в суде стали легендой. Люди приходили на утомительные судебные процессы лишь ради того, чтобы его послушать. Не только другие адвокаты, но и романтически настроенные граждане, и женщины, очарованные его пылкими речами. В словах Амаро звучали мудрость и здравомыслие, достаточные для того, чтобы он стал знаменитостью в Толедо и чтобы его дом всегда был полон желающих завязать с ним беседу.

Именно на его коленях сидел Бонито, с широко раскрытыми глазами слушая паломников, пришедших в живой храм утраченной религии испанского патриотизма. Лишь со временем мальчик начал понимать, что его отец – не только самый ярый, но и единственный ее последователь.

Не считая, естественно, самого Бонито – чрезвычайно умного ребенка, научившегося говорить в годовалом возрасте. Амаро мог поклясться, что его сын понимал каждое сказанное слово еще до того, как тому исполнилось полтора года – может, и не каждое, но близко к тому. И, как это обычно бывало, быстро разошлись слухи о малыше, который, слушая своего умного отца, не просто ошеломлен его словами, но, похоже, еще и осознаёт их.

Так что еще до того, как Бонито отметил свой второй день рождения, к ним пришли из Международного флота, чтобы провести свои тесты.

– Хотите украсть у меня сына? Украсть его у Испании?