Звездные духи. Дух Января

Он так похож на Ридена…

Это стоило видеть. Интуиция редко меня подводила. Вот и теперь: очкастая, до этого изображавшая интерьерное дополнение, схватилась за горло, будто ее душили. Интересная реакция на песню, где в куплете на подходе горячие часы перед окончательным расставанием. Из того, что я помнил. Девушка закрыла глаза и резко отвернулась. Я хмыкнул.

Дайрек поставил новенького только на инструменты. Здравый выбор, Рабас еще слишком волнуется. Все время обращает внимание на руки, в песне не живет. Звук из-за этого скован. Но это, правда, только моей специализации заметно, вон, девчонки верещат от восторга.

Я захлопал вместе с остальными, когда парни подводили последние аккорды. Подумав, присвистнул для поддержки.

…В ухо въелся свист, отрезвляя, возвращая в настоящее. Я отпустила похолодевшее горло. Посмотрела на свои руки. Что это?.. Вдруг щеки стали невыносимо горячими, а потом на них будто подул северный ветер – схлынуло ощущение, но вместо этого заполнились жаром ладони. Я тряхнула руками. Подействовало: закололо кончики пальцев. Я стиснула кулаки, с ненавистью обернувшись к сцене. Это они со мной творят? Эти музыканты?

Субтильный барабанщик, во внешности которого я теперь не обнаруживала черты дорогого земного друга, высокий могучий амбал за синтезатором с неправдоподобно яркими оранжевыми волосами – это точно краска! – улыбающийся солист, как мне стал противен его оскал…

Был и четвертый, гитарист, в движениях которого виделась жесткость. Он был сосредоточен на инструменте, но скоро я поняла, что это не совсем верно – он не отрывал взгляд от своих рук. Напряженные… Следующий визг струн поднял по телу хлесткую волну, она почти добралась до сердца…

Зажав ткань на груди, я бросилась к выходу. Завязла в куче людей. Прикрыла уши – не слышать бы эту музыку! Это тот гитарист, я точно учуяла! Узнала его: это с ним столкнулась, когда убегала от невидимки. Парень все елозил по струнам, а во мне скрежетало…

Он тянет из меня наружу человека!

Чувства, которых не хочу!

Зажал последнюю струну… и отпустил вместе с яростными аплодисментами. В ушах к гулу басов прибавился еще один – от толпы. Девушки подпрыгивали, визжали, краснели на глазах и ловили мой взгляд. Я выдохнул с трудом.

Дайрек подкатил, оставив на секунду поклонниц:

– Молодцом! – хлопнул по плечу и постучал, будто случайно, по моим пальцам на грифе. Я, наконец, отпустил, но…

Джесс обошел установку, помахал рукой народу. Стало еще громче в толпе.

Я спрятал обе ладони за спиной и сжал пальцы. Кулаки. Только они мне остались.

Потому что ничего не вышло.

***

Ситуация не поменялась даже к декабрю. В этом году природа отрывалась по полной, и выражение «трескучий холод» пришлось почувствовать на своей шкуре, будь неладен этот месяц. Ирланам только, как и следовало, свезло. Я сидел на крыше, прислушиваясь к далекому гулу, качавшему макушки леса. Чувствовал, как все себе отмораживаю на камнях, не прогревшихся ни на грамм – солнце тоже издевается. А вой приходил волнами… Далекий, идти и идти до него в лесную чащу… Спину из-за камня холодило еще сильнее. Снега не предвидится.

Но, если быть честным… мне было так все равно.

Гитара лежала рядом. Вопрос, кто еще из нас двоих более одинок – я без магии в теле или инструмент, лишенный исполнителя, влюбленного в свое творчество. Мне казалось, что это я лишаюсь всего…

На этот раз лес завыл, словно раненый зверь. Я поежился, и вдруг камень завибрировал под задницей. Очухавшись, я прислонил ладонь к полу. Что там опять происходит?..

Оглушив, камень с грохотом вырвало из стены и врезало в противоположную стену. Удивительно, что мозаичное стекло не пошло россыпью. Не закричала я только потому, что пыль заслонила весь мир, и крик пришлось сменить на кашель. Я сняла очки – видеть лучше мне это не помогло – и осторожно заглянула в открывшийся в стене проем. Прямо сейчас, вот-вот меня должна настигнуть паника… или нет? В этом умовском комплексе так быстро ко всему привыкаешь.