Звездные гусары

– Ах, вы ведь совершенно не знаете их! – перебила она, обращая к нему узкое лицо с выступающими скулами. – Они бывают очень жестоки. Да-да, все их любезности – сплошное притворство. На самом деле они чудовища. Особенно Ольга Вильгельмовна. Она – злой гений. Вы не знали? Она из рода алтайских шаманов. А мой народ всегда таких разоблачал. Я Татьяне не родная сестра, между прочим. Я ей вообще не родня. Я приемыш.

Штофреген уселся рядом, предчувствуя интересный разговор.

– Потушите ваш фонарик, – сказала девочка, морщась. – Если уж мы с вами попали в самый эпицентр ночи, никакого фонарика не нужно. У ночи довольно собственного света, чтобы скрыть все тайны. Вы не знали?

Снова еле слышный, отдаленный звон поплыл по воздуху: било полночь на часах городской думы, очень далеко отсюда.

– Тайна лучше всего прячется не в прямых солнечных лучах, в отвесных, – продолжала девочка быстро и тихо. – Там, в сердцевине света, ничего не разглядишь, сколько ни смотри. Только глаза себе сожжешь. Но и у тьмы есть свой свет. Вы когда-нибудь думали об этом?

– Иногда, – признался Штофреген. – Но не слишком часто.

– Я об этом постоянно думаю, – объявила девочка. – Мой народ знает об этом все, и я тоже знаю – инстинктивно, хотя меня ничему не учили. Вам они, конечно, ничего не расскажут, но когда-то, много лет назад, женщина неземной красоты оказалась на улице возле нашего дома с ребенком на руках. Она отдала ребенка Ольге Вильгельмовне и ушла. А Ольга Вильгельмовна сразу поняла, кто я такая, и хотела бросить меня в реку, но тут явилась Татьяна, и Ольга Вильгельмовна не стала совершать своего злодейства при ней. Татьяна приняла меня за куклу и попросила подарить ей. Так и вышло, что я оказалась в ее семье.

Стефания подобрала с земли листок и принялась медленно разрывать его.

– Я не плакала и не просила есть, поэтому меня долго считали куклой. И только потом они поняли, что я живая. Делать было нечего, поэтому меня оставили в доме и решили выдавать за родную сестру Татьяны… Как там господин Сурик? Истек кровью?

– У него царапина под глазом, – сказал Штофреген.

– Наверняка придает ему глупый вид, – заметила Стефания.

Штофреген вынужден был признать, что это именно так. Стефания тихонько рассмеялась.

– Они все влюблены в мою сестру, – сказала она. – Это тоже очень глупо.

– Глупо ухаживать за девушкой, которой ты не нужен, – ответил Штофреген задумчиво. – Я никогда не тратил времени на подобные вещи. К тому же с Татьяной Николаевной вполне можно дружить. Мужчины в такое не верят.

– Дураки, – зло сказала Стефания. – Знаете, какой я буду, когда вырасту?

– Очень хорошенькой.

– Не смейте мне льстить! Наш народ не переносит лжи и лести и всегда разоблачает таковых. Вас, например, я буду разоблачать.

Штофреген обнял ее за плечи и прижал к себе. Девочка, вопреки его опасениям, совсем не замерзла. Ее руки оказались теплее, чем у Штофрегена.

– Ну, коли взялись, так покажите мне мою подноготную! – поддразнил ее Штофреген. – Что же вы замолчали?

– Думаю.

Некоторое время они сидели рядом безмолвно, потом поблизости громко крикнула ночная птица. Стефания вздрогнула и сказала:

– Вы были влюблены в вашу няньку. Она вам казалась идеалом жены. Все мужчины, похожие на вас, непременно мечтают о медсестричке. Чтобы колола вас иглой и приносила вам кашку. Это позволяет вам воображать себя мужественным. Ну что, угадала?

Штофреген рассмеялся:

– Теперь мой черед разоблачать вас, Стефания. Вы не знали, что мой народ тоже склонен к этой игре?

– Ваш народ? – переспросила она недоверчиво и, как послышалось Штофрегену, ревниво.

– Я ведь остзейский барон, фигура наполовину комическая, наполовину зловещая, – сообщил он. – Так что вы попались; слушайте! Все эти бредни про “медсестричку” вы переняли у вашей сестры, досточтимой Татьяны Николаевны… Впрочем, она отчасти права. Но только не в отношении меня. Теперь – насчет вас. В одного из поклонников Татьяны Николаевны вы тайно влюблены…

Она дернулась, пытаясь вырваться.

– Не смейте! – вскрикнула она.

– Ну уж нет! – засмеялся он. – Наговорили мне гадостей, так извольте слушать. К тому же я ваш друг, и оба мы происходим от таинственных, любящих разоблачения народов.

Она зло засопела в темноте. Потом пробормотала:

– Ну, пустите же… Я устала и спать хочу.

– Стефания, – заговорил после недолгого молчания Штофреген, – мне вы можете верить. Я никогда не предам вас.

– И что с того? – шепнула она.

– То, что в трудную минуту разыщите меня, и я найду способ вам помочь.

– Ладно, – сказала она, зевая. – Так и сделаю. Вы отведете меня сейчас домой?

– Да.

– А еще лучше – отнесите, я спать буду.

Он поднял ее на руки и понес к дому Терентьевых-Капитоновых. Дорога из леса оказалась куда короче, чем дорога в лес, а девочка, мирно спящая на руках, казалась легкой, точно кошка. Скоро небольшая суматоха, поднятая возвращением Стефании, улеглась, окна погасли, и Штофреген остался на темной улице один. Это одиночество было для него веселым и желанным, и он, напевая под нос, бодро зашагал к казармам – навстречу выволочке и гауптвахте.

* * *