Звездные мечты

Мари пригласила Брэда остаться у них на несколько дней, однако он с сожалением отказался, предложив оставить Рори до тех пор, пока Кики не уедет в Европу.

— Нет, — покачала головой Кики, и все недоуменно посмотрели на нее. — Я поеду с тобой — вот что я сделаю. Ты, Рори и я — мы все втроем едем домой в Родео-драйв. Я немного поживу там.

Лицо Брэда выражало удивление. Мари подняла брови, однако ничего не сказала. Анджела издала что-то вроде стона, и мать положила ей руку на плечо, как бы успокаивая.

— Пусть она едет, Анджела. С тобой все будет в порядке.

«Мама считает, что я боюсь за себя», — подумала Анджела, но дело было не в этом. Она вспомнила о Никки в Милане, ожидающей возвращения своей матери.

* * *

Мари нашла Анджелу в саду, где та наблюдала, как Тимми и Дикки играют в прятки со своим дядей Эдди.

— Вообще-то тебе совсем не обязательно встречаться с ним. Ты вправе не принимать журналистов.

— О ком ты говоришь, мама? — Но, произнося эти слова, Анджела уже знала, о ком говорит ее мать. — Это… это Ник? Ник Домингез? Он здесь?

— Да, Глэдис говорит, что он пришел. Но ты можешь и не принимать его. Будет даже лучше, если ты так сделаешь.

«Не принимать его?» Но она все время ждала его, она знала, что он придет. Она была в нем уверена и с нетерпением ждала этого мгновения.

— Но я хочу видеть его, мама. Он мой друг.

* * *

Анджела быстро пошла навстречу Нику и взяла его за руку. Приветствуя его, она сказала, что прошло так много времени с тех пор, как они виделись в последний раз. Он улыбнулся ей улыбкой, осветившей его обычно печальное лицо, и в глазах появилось выражение, которое делало его близким Анджеле.

— Я часто думал о вас, — произнес Ник. — Часто думаю о вас, — поправился он. — Я пришел выразить свое соболезнование.

«А еще почему?»

— Я знаю, — сказала Анджела. — Спасибо вам, — произнесла она и подумала о фотографиях, которые недавно вынула из своей сумки и сожгла. Она была уверена, что это он прислал их ей, видимо, полагая, что она сможет как-то воспользоваться ими. Но теперь она уже сомневалась в этом. Снимки были настолько безобразными и не вязались с Ником Домингезом, человеком благородной души, художником и поэтом. Ох, как бы Кики смеялась, если бы была здесь и узнала, о чем она думает! «Ник Домингез — поэт? Ну уж конечно!» А, да что Кики понимает в поэтах?

Анджела была рада, что сестры здесь нет. Она обязательно испортила бы этот день, как это бывало и раньше.

— Ко мне обращались, чтобы я сделал фоторепортаж о жизни губернатора: о его повседневной жизни, о его семье — о вас и ваших сыновьях, но я отказался.

— Почему?

— Боялся, что вы обидитесь. Можете подумать, что я на этом зарабатываю…

— Нет, я бы не обиделась. Я абсолютно уверена — что бы вы ни делали, вы все сделаете с отменным вкусом, так что я скорее гордилась бы этим.

Он невесело засмеялся, и она подумала: «Как же он хорош, когда смеется».

— Вообще-то я немного покривил душой, сказав, что отказался только из-за того, что не хотел обижать вас, — проговорил он. — Истинной причиной послужило то, что я не хотел делать фоторепортаж о вашей жизни с губернатором. Мне приятней было думать о вас, не связывая с ним.

Его слова несколько смутили ее; она не поняла — это был намек или дерзость? Дерзость после стольких лет почтительной сдержанности?

Они проговорили весь день о самых разных вещах, абсолютно несущественных. То, что имело для них значение, не требовало слов — все передавалось глазами, интонацией. Наконец, Ник, с видимой неохотой, поднялся, чтобы идти. Она не хотела, чтобы он уходил. Но как она могла остановить его — ведь она была вдовой всего две недели.

— Я очень рада, что вы пришли, — сказала Анджела.

— Я не был уверен, нужно ли это делать, однако решил попытаться.

— Вы еще придете? — Теперь уже она проявляла активность. Анджела чувствовала, как все ее тело стремится к нему, и старалась сдерживаться, боясь выдать свои чувства.

Он протянул ей руку, а его глаза с надеждой посмотрели на нее. Она поняла его немой вопрос.

— Скажите — когда? — произнес он. — И если я могу что-нибудь для вас сделать, только скажите. Пожалуйста!

Грегори Лейн пришел к Анджеле, желая обсудить с ней вопрос о наследстве.

— Я знаю, что еще рановато говорить с вами о финансовых проблемах, но, как я понял, вы собираетесь на некоторое время уехать на восток, а поскольку все мы в курсе ваших отношений с покойным мужем, то нет смысла из-за ложной деликатности откладывать этот разговор. Я подумал — мы могли бы сейчас все обговорить, чтобы вы понимали свое положение. Короче говоря, Дик оставил состояние почти в восемьсот тысяч долларов.

— Но здесь какая-то ошибка. Мы имели примерно столько… так говорил Дик, до того, как родился Тимми, и я очень хорошо помню, как Дик сказал, что Лайем… его отец, дарит нам — как подарок ребенку — миллион долларов…

Грег Лейн покачал головой:

— Вы чего-то не поняли. Когда родился Тимоти, Лайем назначил вам ежегодный доход по процентам с миллиона долларов, однако сама сумма никогда вам не передавалась.

Анджела промолчала, лишь на лице у нее появилась горькая напряженная улыбка.