Звездные мечты

— Ну конечно, ты хочешь иметь все. Все, что было у меня! Сначала папа. Ты постаралась отнять его у меня. А потом, когда он ушел, — мама. Тебе всегда было необходимо и у нее быть на первом месте. Потом я начала работать в театре, и ты позаботилась, чтобы и там взять верх надо мной. А затем я стала кинозвездой, но ты стала тоже знаменитой кинозвездой. Что же касается Ника, ты хочешь его просто потому, что он напоминает тебе о твоем отце. Ну так вот, ты его не получишь! Ты сама так выразилась: нельзя трахаться с собственным отцом!

— Кики! — Анджела схватила ее за плечи. — Кики! Что там произошло?

Ярость Кики, казалось, улетучилась, и теперь она стояла, вялая и апатичная, отвернув свое лицо от Анджелы.

— Что, Кики? — повысила голос Анджела. — Что случилось?

— Ничего. Ничего не случилось, черт возьми. Мы почти не разговаривали. — Она все еще никак не хотела смотреть на Анджелу.

Анджела, руки которой еще оставались на плечах Кики, потрясла сестру.

— Посмотри на меня, Кики!

— Я была наверху… в его квартире. И это какая-то ненормальность. Везде твои фотографии… крупные планы… в этом что-то болезненное!

— Что ты сделала, Кики? Что произошло между вами? Что ты сделала, Кики? — выкрикнула Анджела.

— Что, ты думаешь, я сделала? Что, ты думаешь, произошло? Ты боишься, что я трахнула твоего драгоценного Ника? — Она вырвалась из рук Анджелы.

Анджела тупо смотрела на нее, все еще не уверенная в том, что между ними произошло.

— Мне кажется, я бы убила тебя…

— Не будь дурой! Ты всегда была дурой, всегда, всегда. Я велела ему держаться подальше от тебя. Я ему сказала, что дело в классовых различиях, что такая женщина, как ты, не может иметь ничего общего с таким мужчиной, как он. И я, чтобы там ни было, говорила это вполне серьезно. Я действовала в твоих интересах…

— Я тебе не верю. Не верю тебе и думаю, что никогда больше не захочу с тобой разговаривать. Когда ты вернешься из Калифорнии, меня здесь не будет, Кики… никогда больше не будет.

* * *

Верная своему слову, Анджела переехала из дома Кики в собственную квартиру. Она не знала, чему верить. Действительно ли что-то произошло между Ником и Кики? Или Кики, как она и сказала, просто велела ему держаться подальше от нее? Ей хотелось пойти и спросить его, но она не могла заставить себя сделать это. Почему он сам не пришел успокоить ее, сказать ей, что любит ее? Являлось ли его молчание каким-то знаком? Или, может быть, он принял слова Кики близко к сердцу и поверил, что недостаточно хорош для нее? Она подождет. Проявит терпение. Но затем она спросила себя: если Ник придет и расскажет ей нечто отвратительное о Кики, кому тогда верить? Возможно, ей действительно не хотелось слышать правду.

Она считала проходящие месяцы. Один месяц… два месяца… три месяца… Она все еще не имела вестей ни от Ника, ни от Кики…

9

Анджела нашла мать сидящей в солярии: сквозь огромные окна та смотрела на выпавший вчера снег.

— Как насчет света? — спросила Анджела, включая лампу на столике.

— Анджела! Ты меня испугала. Ты что, по такому снегу сама вела машину?

— Нет, я не на машине. Утром я приехала поездом, чтобы повидаться с мальчиками. А сюда взяла такси. Почему ты сидела в темноте?

Мари улыбнулась.

— Я даже не заметила, что стемнело. Час назад, когда я сюда пришла, было светло. Так ты приехала на поезде? И тебя не узнали? Не приставали?

Анджела, засмеявшись, покачала головой.

— Я была в этой шляпе — моя шляпа в стиле Греты Гарбо — и темных очках. А поезд был почти пустым. Кроме того, в последнее время я работала в театре. А это не такая большая известность, какую получаешь, работая в кино. Что ты делала, мама? Просто сидела и смотрела на снег?

— Да. Я вспоминала ангелов, которых вы, девочки, бывало, лепили из свежевыпавшего снега, — какими они были хрупкими.

— Как Эдвард?

— По-прежнему. По-прежнему, как всегда.

— Не понимаю, почему ты не везешь его во Флориду или Калифорнию. Похоже, у тебя депрессия, мама. Солнышко тебя подбодрит.

— Эдварду здесь нравится больше всего.

— А тебе, мама?

— Зимой мне Стонингем не стал нравиться, как раньше. Возможно, я и правда переросла Стонингем.

— Так почему же ты не возьмешь и не уедешь?

— Так просто? Бросить Эдварда?

— Нет, мама, не бросить. Поместить его в лечебницу, где, возможно, он будет получать лучший уход, чем здесь. Он, что бы там ни было, уже вне всего этого. Ты ведь знаешь, это не будет выглядеть, как будто ты его бросила.

— И все же будет… в достаточной степени, это будет так. Это дом Эдварда. Ему здесь хорошо. Если даже он, как ты говоришь, и вне всего этого, эта атмосфера придает ему какое-то чувство уверенности, как-то поддерживает его.

— А как же ты, мама? Ты последние несколько лет привязана к этому месту почти как пленница. Это несправедливо. Ты еще молода. Взгляни хотя бы на свои волосы — они такого же цвета, что и у Кики.

Мари засмеялась.