Звездные похождения галактических рейнджеров

— Я ничего не скрываю, — выдавил он из себя, с трудом проталкивая слова мимо своего окаменевшего коронарного насоса; слова звучали неубедительно даже для его собственного слуха, да и сам он являл жалкое зрелище для безмолвного стороннего наблюдателя. Графин с водой на миг избавил его от неловкости, но лишь на миг, потому что, как только Тони начал наливать воду, горлышко графина забренчало по краю стакана, а верхняя губа намокла от пота еще до того, как вода достигла ее. «Вы не имеете права угрожать мне», — хотел сказать он, но вместо того попытался найти убежище в лицемерии. — Вы только поймите меня правильно, я весьма польщен столь выдающейся честью. Но, видите ли, я попросту не обладаю необходимой квалификацией. Я историк искусства по собственному выбору, ремонтник радаров по нужде и ровным счетом ничего не знаю о том, как стоять на страже закона. Тут я как рыба на суше, не нужен вам такой. Так что к нашей обоюдной выгоде…

— Если Он говорит, что вы потянете, значит, вы потянете.

— Я потяну, я потяну, — пробормотал Тони под нос, в тихом отчаянии ломая пальцы. Так ведь было хорошо в Национальной галерее! Консольные часы производства Джорджа Грэхема на книжной полке мягко пробили час, и в тот же миг зазвонил телефон. Не успел Тони протянуть к нему руку, как Дэвидсон уже снял трубку и поднес к собственному уху.

— Да, сэр! — Слова эти были согреты таким чувством, какого Тони за этим человеком-скалой и не подозревал. Затем агент с улыбкой протянул трубку через стол. — Теперь можете поговорить. С Самим.

Обреченно вздохнув, Хоукин принял трубку.

Глава 2

— Ну разве это не захватывающе, в смысле, по правде захватывающе?!

Софи всегда задавала вопросы будто запыхавшись, будто не могла дождаться ответа, но почти тотчас же разъясняла свой вопрос. Ее дали Тони в помощницы, и до открытия магазинчика других работников не будет. Тони подозревал, что она подсадная утка, приставленная, чтобы следить за ним и докладывать кому-то наверх. А заодно подозревал, что хоть она и Софи Файнберг, никакая она не еврейка, а филер, рядящийся под национальные меньшинства, чтобы войти в доверие. Выражения на идише она вворачивала достаточно гладко, но вполне может статься, что они просто заучены. Надо бы разыскать среди приятелей настоящего еврея, чтобы вывел ее на чистую воду. А может, это все от болезненного воображения, разыгравшегося в атмосфере чрезмерной секретности, повседневно окружающей его со всех сторон?

— Захватывающе? Пожалуй, захватывающе, — промямлил Тони в заветренный сандвич с тунцом.

— Вы по правде невозмутимый, boychik[15], правда-правда. Как я завидую вашей невозмутимости, по правде завидую.

Сандвич стоял в горле колом, словно пыль Мертвого моря, и Тони попытался смыть его аммиачно-горьким кофе. Эту битву Софи тоже выигрывает. Он толком и не понял, с какой это стати она начала ходить на ленч с ним вместе — быть может, неправильно истолковала мимоходом оброненное приглашение, так что Тони стал питаться в «Бурчащем брюхе» в надежде отпугнуть ее. Наверное, это худшая закусочная во всем Вашингтоне, что уже само по себе довольно яркая характеристика для города, отнюдь не славящегося качеством своих забегаловок, но этот гамбит кончился жалким проигрышем и привел лишь к неутихающему пожару под ложечкой. Софи же, упиваясь чувством долга, съела куда более основательный ленч, увенчав его чем-то вроде вулканизированного желе и куска черствого пирога.

— Сегодня утром ничего не доставили? — Тони уцепился за нейтральную тему, чтобы не давать хода бьющему через край энтузиазму по поводу его поста.

— О да, конечно, доставляли! Значки работников ФБР производства Гонконга. Я уверена, что дети будут от них без ума, и даже взрослые. Я закончила оправлять в рамки раскрашенные портреты директора. Золотые рамки по экстренному заказу.

— Раскрашенные? Мне казалось, что они должны быть черно-белыми.

— Так ведь и были, но вышла спецдиректива, так что первую сотню раскрасили и прислали обратно. Снимки просто очаровательны.

— Ничуть не сомневаюсь. А вам не кажется, что золотые рамки и ручная раскраска — ну, скажем, чуточку чересчур?

— Да что это вы этакое хотите сказать?! — Улыбка Софи не погасла, но как-то застыла, а в голосе прозвучал отзвук служебного рвения. Неужто преступлены границы дозволенного? Тони чувствовал себя настолько угнетенным, что почти не придавал этому значения.

— Ничего, пожалуй, ничего. Что-то чувствую себя не очень хорошо.

Приподняв брови, Софи промолчала. Пусть-ка заглянет в свой словарь идиша! Радуясь своей крохотной победе в более обширном сражении, Тони сделал большой глоток кофе, ощутил, как едкая горечь обжигает внутренности, и тут же снова впал в уныние, почти не покидавшее его в последнее время. И даже не обратил внимания на человека, прошедшего мимо их столика и задержавшегося на мгновение, чтобы чиркнуть спичкой и прикурить. Затянувшись, тот шепнул так тихо, что его слышал один только Тони:

— Сию минуту. Явиться в комнату 2135. Дело не терпит отлагательств.