Звездные Раны

– Я считал, если силой ума своего мы можем взять что-то у природы – это достояние нашей эпохи, – изложил академик им самим когда-то выработанную формулу. – Я не ощутил ее противления…

– В том-то и беда, что не ощутил, – прервал его Страга, – и нашел способ добычи этих алмазов…

– Нашел, – не без гордости проговорил он.

– Все это замечательно, Насадный, и твой труд не пропадет зря. Им воспользуются следующие поколения, когда закончится фаза Паришу и после всех потрясений и катастроф восстановится мир гоев. Власть летариев в России рухнет ровно через девятнадцать лет…

Наполненный летучим газом шар медленно потащило из зала ожидания к выходу – объявили посадку на задержанный рейс до Черского и открыли дверь.

Почему-то взгляд и мысль академика сосредоточились на этом легком и ранимом предмете: из оббитого картоном потолка повсюду торчали шляпки гвоздей, куски оборванной проволоки, остатки каких-то металлических креплений, и он с замиранием души и страхом, как ребенок, каждое мгновение ждал, что шар вот-вот наткнется и лопнет.

И голос странного собеседника звучал как бы сверху, из-под потолка.

– Ты слышишь меня, Насадный? Через девятнадцать лет, двадцать шестого апреля. Это будет самая замечательная весна для России, победная весна, как в сорок пятом, помнишь?.. Поэтому верни потомкам то, что им принадлежит. У тебя в сумке есть папка под номером одиннадцать. Прошито и пронумеровано двести семнадцать страниц… Отдай ее мне.

Насадный сверзился с небес при упоминании об этой папке, ключевой, где были собраны все расчеты и режимы газовой среды установки «Разряд», устройство ионизаторов, перепускной камеры и инжекторной системы.

Он сам назвал ее инжекторной, поскольку было отдаленное сходство с известными науке инжекторными насосами…

– Отдать?.. То есть как – отдать? Я это сделал… От «Разряда» зависит судьба города!.. Это город будущего! Если вы так заботитесь о грядущих поколениях… Я воплотил мечту! Вы видели мой город? Я не алмазы искал… Пытался найти гармонию человека и природы, в самых экстремальных условиях… Вложен труд не одной тысячи смелых, сильных людей!..

Он понимал, что суетится, ведет себя несолидно, однако ничего не мог поделать с руками, которые лихорадочно ощупывали и рвали замки на сумке, будто руки базарной торговки, которую собрались ограбить. И крик – ратуйте! – готов уже был вырваться из открытого рта.

Он никогда не выглядел так беспомощно и жалко…

– Тебе еще представится возможность увидеть, что ты создал, – тихо проговорил Страга. – И довольно скоро… Но это особый разговор, Насадный. Сейчас я прошу отдать мне папку под номером одиннадцать. Пойми, мы найдем способ, как ее изъять. Мне нужно, чтобы ты отдал ее сам.

Наконец он справился с собой, опомнился и ощутил, как прошибло потом.

– Жизнь замрет, если не будет установки. И город умрет… Еще один мертвый город…

– Их скоро будет десятки – мертвых городов, – печально произнес всеведущий собеседник. – Кощеи боятся холода. Им был нужен Север лишь для того, чтобы руками благородных людей черпать полезные ископаемые. Сами они никогда не будут жить здесь. Приматы любят мягкий тропический климат… Я понимаю, «Разряд» и город – твои детища. Но ты и здесь забежал вперед. В течение всей фазы Паришу нельзя давать в руки безумным летариям подобные технологии. Мало того, что они отнимут у потомков сокровища Балганского кратера, но еще используют твое изобретение в качестве оружия. Ты еще не понял, что изобрел оружие против будущих поколений!

– Оружие?.. Но «Разряд» – установка совершенно… мирного характера, разрушение твердых пород в ионизированной газовой среде…

– Сознание летариев устроено иначе! – обрезал его Страга Севера. – Все, что способно разрушать, применяется ими в качестве оружия. Неужели ты в этом не убедился?

Это было не возмущение, а некий конгломерат чувств. Он еще не осознавал до конца, что происходит, что сейчас с ним делают и во что все это может вылиться. Единственным цельным, знакомым и пережитым чувством в душе было ощущение несправедливости, точно такое же, как в детстве, когда у него отобрали валенки.

Сейчас он, как мать, интуитивно пытался защитить свое дитя, которое бесцеремонно отнимали…

Из толпы наконец появилась его спутница – красивая женщина, бывшая теперь несколько озабоченной и строгой.

– Это Дара, – представил Страга. – Ты должен помнить ее…

– Нет, не помню, – холодно обронил он. – Я и вас не помню. Тогда, в Питере, были совсем другие люди…

– Разумеется, другие!

– Еще теплится память – уже неплохо, – как-то недружелюбно заметила Дара, сияя своими огромными глазами.

– Не тяни время, Насадный. Сейчас объявят посадку. – Он протянул руку. – Мне нужна папка под номером одиннадцать.

– Мы могли не предупреждать тебя, – в тон ему сурово проговорила Дара. – Ты бы обязательно добился места на грузовом рейсе и сейчас бы уже сгорел вместе с документацией установки. Но мы не сделали этого, потому что ты – сын Людвига. И гений ума твоего нужен потомкам.

Ее краткая и выразительная речь, а главное, суровая северная красота возымели действие. Академик будто протрезвел.