Звёздные войны (рассказы)

– Ситхово отродье… – процедил Бел Иблис, неприязненно смотря на изображение.

– Этого следовало ожидать, – пожала плечами Мотма. Лея молчала. Ей сказать было нечего.

* * *

– А дядя Люк крут… – уважительно протянул Джейсен.

– Неимоверно! – согласился Энакин, восхищенно пялясь на запись, проигрывающуюся уже в пятый раз. Энакин вздохнул. Соло хмыкнул.

– Молодец, что еще сказать! Малыш вырос… – в голосе Хана проскользнула странная тоска, отлично услышанная детьми, прекрасно понявшими, в чей огород адресован этот камень. Тут уж вздохнули все.

– Пап?

– Что, Эни?

– Как ты думаешь, а дядя нас обучать… захочет?

– А почему нет? – удивился Соло. – Если вы захотите…

– А я в ситхи пойду… – мечтательно выдохнул Джейсен.

– Почему? – удивился коррелианец.

– Дядя в черном обалденно смотрится!

– Тогда я пойду в джедаи! – тут же отозвалась Джейна. – У них форма еще круче! Белое с золотом… – мечтательно протянула девочка. – И подкладка алая…

Соло, не выдержав, отвернулся, опасаясь заржать и испортить момент.

– Ну а ты?

– А я еще не определился! – сообщил Энакин, испытывающий муки выбора. Отец потрепал его по голове.

– Ничего. Время у тебя есть. Впрочем, теперь ты всегда сможешь передумать.

* * *

Люк иронично смотрел на беснующуюся и ревущую от восторга толпу с балкона, держа на руках сына, обдумывая фронт предстоящих работ. Стоящая рядом Мара счастливо улыбалась. Ее мечты исполнились, пусть и через много лет и самым неожиданным способом. Судьба вновь сделала неимоверно крутой поворот.

– Устал?

– Немного.

– Еще пара часов, и можно идти домой.

– Да.

Люк улыбнулся, обводя человеческое море, бушующее внизу, отстраненным взглядом.

– Поздравляю, сын.

– Спасибо, отец.

– Где будешь строить Храм?

– Здесь.

– Общий?

– Да. Сила едина и неделима.

– Да будет так… – прошелестел голос Палпатина.

– Да будет!

Сидиус удовлетворенно улыбался. Пусть и через годы, но он своего добился. Его Империя жива и развивается, пройдя сквозь испытания она только стала крепче. Будут новые войны, новые враги, но они будут повержены. Он сделал правильный выбор.

Вейдер смотрел на сына, улыбаясь. Вот оно… исполнение его мечты. Он был рожден для власти, так же, как и его сын. Так же, как и его внук. Власть у них в крови, ее ничем не вытравишь. На трон Империи, которой он верно служил эти годы, все-таки взошел Скайуокер. Пусть не он, но кровь от его крови.

– Да здравствует Император.

Боль, мучения и смерть… все это того стоило.

Темный Лорд Ситхов смотрел на сына, держащего на руках Наследника и улыбался.

Да. Это определенно того стоило.

Свобода

Ему четыре года. Мать несет его на руках, сходя по рампе корабля. Жара. Песок. Алчные взгляды работорговцев и покупателей. Татуин. Маленький Эни уверен, что ему здесь не понравится. Уверенность получает подтверждение, когда их продают Гардулле. Тяжелая работа, кандалы и плети, мало воды и еды. Эни ненавидит хаттов.

Он ненавидит свое бытие вещи.

Ему девять. Надежда рвется из груди звездной птицей. Он выигрывает гонку, он перестал быть рабом. Он может пойти куда угодно… Мать поворачивает его за плечи, подталкивая в спину.

– Иди, Эни. Ты свободен.

Он в этом сомневается.

Храм строг и величественен, а Кеноби слишком неопытен, чтобы противостоять давлению Совета. На них косо смотрят, Оби-Ван старается изо всех сил, но все подростки являются максималистами, а в чужом огороде трава зеленее. Энакину душно и неудобно, но он ничего не предпринимает, чтобы это исправить. Жаловаться легче, чем бросить все и уйти на Набу, как когда-то предлагала Падме.

Ему страшно.

Ему девятнадцать. Он держит мать на руках, рыдая, и тяжелые, душные эмоции сводят его с ума, отключая разум. Он стоит среди трупов и ужасается делу рук своих. Разве этого он хотел?

Месть не вернула мать, она не сделала его счастливым. Он по уши замарался в грязи и никогда не сможет очиститься. Стыд гложет кости, ярость вызывает тошноту. Сила тихо смеется где-то на периферии сознания липким жестоким смешком. Он чувствует себя использованным.

Ему двадцать три. Он сходит с ума от кошмаров, не находя в себе мужества просто поговорить со своим мастером. Кеноби не настаивает, слишком трепетно относясь к личному пространству, а Энакин слишком труслив, чтобы сознаться в том, что его беспокоит. Рассказать одно – потянуть за другое. Он нарушил обеты джедаев, пытается сесть на два стула сразу, и оправдывается беззаветной любовью, хотя иногда ловит на себе снисходительный взгляд супруги, но закрывает на это глаза. Так можно сделать вид, что все в порядке.

Жалкие оправдания труса.

И тогда он идет по легкому пути, обвиняя не себя, но остальных, становясь на колени. Он снова раб, но, может, в этот раз его Хозяин будет добрее?

И вот он штурмует Храм, убивая предателей, а сам корчится от осознания простой истины. Громче всех призывает ловить вора тот, кто сам украл.

Его надежды не оправдались. Пусть его поводок длинен, но он все еще есть, и его конец крепко держит морщинистая рука Владыки. Он всего лишь цепной пес, натравливаемый на врагов, хотя в насмешку и называемый Учеником. И его жизнь полна сожалений об упущенных возможностях.