Звездные знаки

Навстречу, болтая ногами, плыли в эфирной голубизне разбитные длинноволосые парни, чинно сложив руки на коленях, ехал офицер в сикхском тюрбане, красавица в пурпурном с золотой нитью сари укачивала заснувшего малыша.

Не только дорогу в космос открыл перед человечеством двадцатый век. Он заново подарил нам собственную землю.

В сравнении с экскурсией в Гульмарг поездка в Пахльгам, удаленный от Сринагара на добрую сотню километров, может показаться настоящим путешествием. Тут воочию убеждаешься в своеобразии гималайских дорог. Вместо того чтобы сразу взять курс на восток, где расположена долина, мы были вынуждены проехать пятьдесят пять километров в южном направлении и только у города Анантната повернули на север. Говоря языком Евклида, короткому отрезку прямой мы предпочли острейший угол. Таковы Гималаи, где прямые пути никогда не ведут к цели, где вообще не бывает прямых путей.

В Анантнате мне запомнился большой и, само собой разумеется, священный бассейн. Теплая минерализованная вода, бившая из источника, скрытого деревянной беседкой, наполняла каменный прямоугольник, разделенный на несколько отсеков. Здесь совершали омовение, лечили болезни, стирали белье, ныряли и даже ловили рыбу. Судя по сари различных цветов, по домотканым вышитым платьям или шальварам, на помосте для стирки собрались женщины разных каст и религий: индуистки, мусульманки, парии-горянки, возможно, даже и не подозревавшие о своей неприкасаемости. Одним словом, святой источник, не опасаясь скверны, исправно служил житейскому делу. Влияние ислама, не признающего каст, и зримые приметы новых отношений между людьми, провозглашенных Джавахарлалом Неру с первых дней независимости.

В Индии повседневно сталкиваешься с благотворными переменами, и многозначительный эпизод мог пройти незамеченным, если бы дело происходило не в горах. Гималаи придавали ему особую окраску. Именно здесь, на исконных путях переселений народов, прежде чем это произошло на равнине, утвердилось жизнерадостное деревце терпимости. Опережая неторопливую поступь машинной цивилизации, весенний ветер, согревающий сердца, раньше всего повеял в горных долинах.

Обойдя каменный прямоугольник, где в темно-зеленых струях дрожали ветви склоненных ив, я зашел в беседку. На круглом камне увядали луговые цветы. Ароматным завитком подымался дым курений. Немудреный знак благодарности божеству вод. Я опустился на дощатый пол и глазом прильнул к щели. Внизу белым шумящим каскадом из-под скалы изливался поток. Медная труба, подведенная к бассейну, заканчивалась страшным ликом гималайского демона. Слева от него было круглое пятно солнца, справа — лунный диск. Вода хлестала прямо из глотки. Пеной гнева вскипала на яростном кинжале языка, на удлиненных резцах. Мне вспомнился рисунок в старинной тибетской книге: стилизованные горбы гор и штрихи водопада, за которым проглядывает такая же оскаленная маска в диадеме из черепов. И та же луна по правую сторону, и то же солнце слева.

И зло и добро обрели в Гималаях одинаково устрашающие черты. И знаки космоса освящают их вселенской универсальностью.

Близ анантнатской дороги я увидел величественные руины индуистского храма. Кроме арки тора уцелело лишь несколько колонн, но по тщательно пригнанным каменным блокам основания можно было легко составить представление о планировке древнего святилища. Этот храм мог бы стоять тысячелетия. Каменные блоки его стен вполне могли соперничать с пирамидами Египта, с мегалитами Паленке и Чичен-Ицы. Его разрушило не время, а варварское безумие религиозных фанатиков. Пленительные формы юных богинь, стесанные кувалдой, едва различались на искалеченном камне. Лишь по отдельным атрибутам удавалось угадать, кому принадлежали фрагменты ног, осколки торса, выбоины, оставшиеся на месте лиц. От нежного Кришны уцелела лишь рука с неразлучной флейтой, Сарасвати — покровительницу искусств я распознал по ее лютне. Не боги были разбиты в этой жуткой каменоломне, но сотворивший их человек, его устремленность к прекрасному и вечному, его жажда идеальной любви.

Но, как говаривал Воланд, «рукописи не горят». Дух неистребим. Трещина, в которой поселилась изумрудная ящерица, расколола округлый стан трепетной Парвати, слившейся в вечных объятиях с Шивой, но не разлучила божественных супругов. Хоть раковина да осталась от Вишну, а метательный диск Дурги, словно летающее блюдце, загадочно высвечивается из груды каменного мусора, поросшей сорняком.

В овраге под стеной я обнаружил нишу, в которой, как яйца в гнезде, были аккуратно уложены лингамы. Обрывки красной ленточки и огарки свечек свидетельствовали о том, что кто-то еще приходит в оскверненное святилище с надеждой в душе.

Я не раз потом натыкался в Кашмире на такие развалины. Да и в самом Дели видел храм, обезображенный ревнителями нравственных установлений шариата. Он был превращен в мечеть после того, как долота каменотесов скололи с капителей образы героев «Махабхараты» и «Рамаяны».