Звездный час Уилта

– Будет то, что вас отдадут на воспитание злющим-презлющим приемным родителям. Всех четырех в разные семьи. Вы больше никогда друг друга не увидите и…

Уилт пустился живописать невзгоды и унижения, которые поджидают падчериц в приемных семьях. От этих кошмаров в духе Диккенса у близняшек душа ушла в пятки, а Ева даже всплакнула. Так Уилт одержал еще одну маленькую победу: никогда еще его слова не производили столь сильного впечатления на домашних. Конечно, это ненадолго, но пока близняшки осмелеют и разболтают о происшествии, их болтовня будет уже не так опасна, и к тому же им никто не поверит.

После этого разговора прежние подозрения Евы взыграли с новой силой. Ложась в постель, она спросила мужа:

– И все-таки почему ты полгода врал, что преподаешь в тюрьме?

Уилт ожидал этого вопроса.

– Ты же сама слышала, что говорили эти субчики из контрразведки про государственную тайну.

– Разведка? Они сказали – из Министерства внутренних дел. При чем тут разведка?

– Как же, Министерство внутренних дел! А ты и уши развесила. Это контрразведка. Да ты сама виновата. Отдала девчонок в самую дорогую школу для липовых вундеркиндов, а на какие шиши нам жить, если…

Спор затянулся за полночь, но Ева все-таки отстала. Она вспомнила, как рассыпались в извинениях сотрудники посольства, сообразила, что о посторонних женщинах не было сказано ни слова, и успокоилась. Слава Богу, Генри снова дома, а на происшествии в Бэконхите лучше поставить точку.

* * *

И вот Уилт сидит рядом с доктором Бордом и радуется своей скромной победе. Хоть он и натерпелся от чужой глупости и бестолковости, но последнее слово все-таки осталось за ним. Случалось, враги и обстоятельства брали его в оборот, однако Уилт в конце концов вышел победителем. Да, он победитель, а не преуспевающий зануда вроде доктора Мэйфилда или, хуже того, озлобившийся неудачник.

– Чудны дела твои, Господи! – изумлялся, доктор Борд, когда ректор наконец сел на место и преподаватели потянулись из аудитории. – Подарить книг на четверть миллиона! Беспримерный случай в истории британского образования! Обычно если миллионер расщедрится, то передает в дар самым никудышным студентам благоустроенные учебные корпуса А этот – просто гений.

Уилт промолчал. Очень может быть, что здравый смысл – та же гениальность.

* * *

В отделе дорожного движения полицейского участка Ипфорда, у терминала компьютера сидел бывший инспектор, а ныне сержант Роджер. Он пытался сосредоточиться на проблеме распределения транспортного потока и размещения стоянок между часами пик. Роджер еще не оправился от действия паралитического газа и от совсем уж убийственных действий старшего офицера, который под руководством главного констебля расследовал методы работы инспектора Роджера.

Откровения сержанта Ранка выставили Роджера не в лучшем свете.

– Инспектор Роджер дал понять, что радиоэлектронное слежение за машиной мистера Уилта проводится с санкции старшего офицера, – рассказывал сержант. – Я только выполнял приказ инспектора. То же самое касается дома Уилтов.

– Дома Уилтов? Это что же, у них и дома были установлены микрофоны?

– Так точно, сэр. Они и сейчас там. Нам оказали содействие соседи, мистер Геймер и его жена.

– Час от часу не легче, – пробормотал главный констебль. – Если об этом пронюхают бульварные газетенки…

– Едва ли, сэр, – успокоил его Ранк. – Мистер Геймер съехал, а миссис Геймер продает дом.

– Ну так уберите оттуда микрофоны! Да побыстрее, пока их не нашли, – прогрохотал главный констебль и принялся когтить Роджера. Во время экзекуции того чуть удар не хватил. Его разжаловали в сержанты, перевели в отдел дорожного движения и пригрозили, что если он еще хоть раз проштрафится, то угодит в собачий питомник, где на нем будут натаскивать служебных собак.

Но окончательно добило Роджера известие о том, что начальником отдела по борьбе с наркотиками назначен Флинт.

– По части наркотиков этому малому нет равных! – восклицал главный констебль. – Надо же, как ловко раскрыл дело.

У старшего офицера были кое-какие сомнения, но он оставил их при себе.

– Это у них фамильное, – глубокомысленно заметил он.

Во время суда «Ипфорд кроникл» и даже центральные газеты поминали Флинта каждый день. Столовая участка гудела от поздравлений. Вот он каков. Флинт Гроза Контрабандистов. А может, и Гроза Адвокатов. Как ни силилась защита доказать незаконность его методов – основания для этого имелись, – но Флинт был во всеоружии. Он засыпал присяжных цифрами, фактами, названиями, датами, предъявил доподлинные улики, и в конце концов победа осталась за ним. После дачи свидетельских показаний он вернулся на место, сохранив незапятнанной свою репутацию честного полицейского старой закалки. Поползновения защиты только настроили присутствующих в его пользу. Стоило сравнить бравого Флинта с темными личностями на скамье подсудимых – и становилось ясно, на чьей стороне правда. А уж судья и присяжные даже не колебались. Подсудимые получили кто девять, кто двенадцать лет, а Флинт – долгожданное повышение. Теперь он стал старшим офицером.