Звездный демон (СИ)

Посланный Менеса радовался, что его царь не видел того, что видел он, - своего разоренного дома, в котором не осталось ни души. Ра жестоко отомстил изменнику, нанеся ему сердечную рану, от которой не может быть исцеления.

Киа пришла к мужу позже, когда уже совсем стемнело, - вечером того самого дня, когда они одержали величайшую победу. Она чувствовала, что следует дать мужу пережить первое горе в одиночестве, - несмотря на потребность в утешении, Менес прежде всего великий царь, который потом не простит ни ей, ни себе, что его застали в неподобающем виде: плачущим, как дитя, катающимся по полу и проклинающим свое зловонное имя…

Когда Киа увидела повелителя, он все еще плакал, но теперь был почти спокоен – сидел понурившись на полу и щипал подушку. Царица подошла к Менесу и опустилась рядом на колени. Он не поднял головы, как будто не заметил жены.

Тогда Киа подалась к мужу и обняла его за шею; и Менес крепко прижал ее к себе, раскачиваясь вместе с ней и всхлипывая.

- Я убийца моей матери, - прошептал молодой победитель. – Ра убил ее и моего отца, когда я бежал… О, что мне делать, как жить?

Киа так крепко сжала мужа в объятиях, как будто хотела принять в себя яд, скопившийся в его груди и изливавшийся жгучими слезами.

- Нужно жить, - прошептала она. – Нужно, великий царь. Войны всегда ужасны, любимый, а ты…

Она сжала безвольные ладони Менеса и, отстранившись, посмотрела в его вымазанное краской и слезами лицо.

- Ты выполняешь свое предназначение, - сказала Киа, повысив голос. – Слышишь ли ты меня?.. Такова была твоя судьба! Быть может, твой отец сам пожертвовал жизнью для тебя, отказавшись тебя разыскивать!..

Менес притих.

- Вот как?

Киа кивнула.

Менес завел за ухо волосы.

- А мать?..

- Ты думаешь, что она не пожертвовала бы жизнью для сына? – отозвалась Киа.

Менес поник головой.

- Все равно это я убил их… Этому не может быть оправдания…

Киа снова обняла его, ничего больше не говоря, и заплакала вместе с ним. Они долго облегчали грудь в объятиях друг друга, эти боги и повелители мира. И если кто-то из людей, принявших их власть, что-то услышал или увидел – он промолчал и ничего не сказал другим, и сам с собой тоже об этом более не говорил.

Менес и Киа легли вместе, в своей царской опочивальне, но не для любви – а просто затем, чтобы ощущать друг друга рядом. Менес заснул, прижавшись к Киа, как к утраченной матери, а Киа не спала. Она думала о своих родителях.

Как она хотела бы разыскать их и привезти во дворец! Неби и его жена должны были уцелеть – если за прошедшие годы их не убила старость или моровое поветрие: болезни далеко обходили дом Ра, но не щадили его рабов, удаленных от двора.

“Но вынесет ли Менес то, что мои родители живы, если я разыщу их и он будет каждый день видеть их перед глазами?”

Если это причинит царю боль, Киа согласится даже на то, чтобы ее отец и мать поселились не во дворце, а в своем старом доме. Но только рядом с ней.

“Теперь я хотела бы родить Менесу дитя, - подумала царица. – Но способна ли я на это, как оказалась способна стать его соратником и советником?”

Киа прижала к себе мужа, казавшегося во сне гораздо моложе и беззащитнее, и поцеловала его спутанные длинные волосы.

“Не отошлешь ли ты меня от себя, Са-Ра, если я окажусь бесплодной?”

Менес вполне был способен на это. Уже изменивший один раз, пусть даже демону, лгавший врагам и союзникам… почти утративший веру, кроме веры в себя…

“Он верит и в меня, - подумала Киа. – Я – богиня, я – Маат, которой подчиняется все, и даже солнце… Вот так, господин мой”.

Великая царица еще раз поцеловала мужа и, прижавшись к нему, закрыла утомленные глаза.

Наутро Менес был по-прежнему подавлен, как будто вдруг ушла вся радость от победы. Едва ли следовало ожидать другого – Менес, несмотря на свои победы, свои необыкновенные дарования, ум и силу, был только человек, молодой человек, с корнем вырвавший себя из родной земли… чтобы создать заново себя, свои верования, обрести другую опору. Его уверенность в себе была подорвана внезапно и безжалостно. Менес был не Ра, живший тысячи лет и переживший столько потерь, сколько хватило бы, чтобы сломить тысячи смертных, чей век был так короток.

Киа завтракала вместе с мужем: никого больше он не хотел и не мог видеть. Киа не решалась заговорить с Менесом о своих родителях… просто сидела рядом с ним, давая ему силы своим сочувствием.

- Я увековечу их, - вдруг сдавленно сказал царь.

Киа вздрогнула.

- Что ты говоришь?

- Моего отца и мать. Прежде всего – мою мать, прекрасную Нефертари, - произнес молодой бог. – Я выбью ее имя на мраморной стеле и водружу эту стелу в храме Ра. В самом святилище!..

- Тише! – воскликнула Киа, видя, как муж весь вспыхнул, сжав кулаки.

- И статуи, - продолжал Менес. – Я хочу, чтобы мои родители вечно жили в своем образе, и прикажу мастерам Ра изваять их в самом твердом черном камне. Им будут поклоняться, как богам! Я прикажу!..

“А тебе?” - подумала Киа.