Звездный колокол

Скрипач все еще дремал у Кира на руках, Ит заметил, насколько тот осторожно старается его держать — хрустальную вазу кто другой так держать не будет. Заметил и ощутил что-то незнакомое, похожее, кажется… на ревность? Ит удивился и одновременно расстроился. Отвернулся, засунул бутерброд обратно в пакет — есть почему-то расхотелось.

— Ты чего? — недоуменно спросил Кир.

— Нет, ничего. Все нормально. — Ит дернул стартер, да так, что едва не порвал шнурок. — Все в порядке.

Это самое последнее дело — врать, понял он потом, несколько позже. Тысячу лет повторял сам себе, что это распоследнее дело — врать, а сейчас сорвался, нарушил свое правило, и… и менять что бы то ни было не получилось бы ни под каким видом: рядом сидела Берта и с удивлением смотрела на них двоих.

Ит повел лодку дальше, сначала по Гжелке, потом — вышли на Дорку, и стали потихоньку продвигаться к цели своего путешествия, селу Пласкино, неподалеку от которого и располагался нужный им дачный поселок с патетическим названием «Луч».

По берегам тянулись камышовые заросли, вода пахла тиной и прелью. Маленькая тихая речка петляла туда-сюда, впрочем, вскоре вышли на прямой участок — дошли, наконец, до Пласкино. Река стала пошире, по правому берегу показались деревянные мостки, а затем маленькая, словно бы игрушечная, пристань. С пристани рыбачили мальчишки, заметив лодку, они принялись оживленно переговариваться, показывая на Кира пальцами.

— Рауф в этих краях нечасто встретишь, — усмехнулась Роберта. — Ничего, Кир, все нормально. Два-три раза в деревню сходишь, и привыкнут.

— Да мне как-то по фигу, — пожал плечами Кир.

— Мы где? — Скрипач, всю дорогу мирно проспавший, открыл наконец глаза. — Ит?

— Почти приехали, — отозвался тот. — Берта, куда дальше?

— Смотри протоку слева, скоро будет, — посоветовала та. — Нам до озера, а дальше пешком.

— Угу…

Лениво стрекотал мотор, звук тонул в зарослях по берегам. Протока была искусственная, ее, по словам Берты, вырыли лет триста назад, и вела она к озеру, которое принадлежало большой барской усадьбе, от которой сейчас остался только заросший бурьяном фундамент. Дно протоки, опять же согласно легенде, которую Берте в свое время озвучили местные, выложено красным кирпичом, берега тоже, да еще кирпич уложен так плотно, что никакая сорная водоросль не прирастает… ну и течение, понятное дело. Течение сильное, траву сносит. Озеро, к которому вела протока, тоже было искусственным, берега его до сих пор сохранили частично каменную кладку, но само озеро основательно заросло осокой и камышами, обмелело. Раньше, говорят, тут разводили карпов. Теперь водился только вездесущий ротан, которого мальчишки ловят на корм кошкам.

Пришвартовались. Берта показала, где на берегу есть швартовочные кольца (Ит удивился, когда их увидел — до этого момента он ничего подобного не встречал), лодку, по словам Скрипача, «посадили на цепь», взяли часть вещей, и отправились. Берта предупредила, что потом надо будет обязательно снять мотор — пока ему не приделали ноги местные.

— Мило, — пробормотал Ит. — И куда мы его? В дом?

— В сарайчик… если он не развалился, — неуверенно ответила Берта.

— Ты же была в прошлом году, — напомнил Кир.

— Ну и что? Ты думаешь, я к нему лазила, к сарайчику? Говорила же, там малинник. Я и не пробовала даже.

Когда подошли к участку, поняли, о чем речь — малинник действительно был знатный. Малиной заросло все, вообще все. В результате Скрипач сидел на травке рядом с вещами, отпуская ехидные замечания, Берта стояла рядом и волновалась, что они обдерутся, а Кир с Итом расчищали тропинку к дому, шипя и матерясь — оказывается, в некоторых местах к малине, видимо из солидарности, присоединилась ежевика, шипы которой удивительным образом напоминали загнутые кошачьи когти и для которых даже плотная джинсовая ткань помехой не являлась.

Тропинку, наконец, расчистили — по крайней мере, до дома можно было дойти, не оставив по дороге на кустах клочья от рубашки. Берта нашла нужный ключ и пошла открывать.

Домик и впрямь был маленький — одна комната наверху, мансарда под простой двускатной крышей, две комнаты, кухонька и открытая терраска — внизу. Ветхая мебель, пыльные маленькие окошки… В доме еле заметно пахло мышами и старым, нагретым солнцем деревом. На терраске Ит увидел побелевший от времени букет из сухих травинок, вставленный в пустую винную бутылку, подошел, тронул — травинки крошились под легким прикосновением, совсем истлели.

— Лет десять стоит, — безучастно заметила Ольшанская. — Забавно, да?

Ит неопределенно пожал плечами.

— Бертик, а свет тут есть? — спросил он.

— Сейчас проверю. — Она вошла в дом, несколько минут с чем-то возилась. Пыльная лампочка, висящая под потолком на черном шнуре, вспыхнула — и тут же с тихим хлопком погасла. Перегорела.

— Есть, на кухне свет горит, — сообщила Берта. — Ит, а на террасе?

— Лампочку новую надо, — сказал он.

— Поищу, должны быть… хорошо, что свет работает, я уж думала, придется идти искать электрика… Ит, позови Кира, пусть Рыжего затащит, он небось устал по дороге, ему бы полежать.